Я знаю: многие арабы приписывают все изменения погоды влиянию восхода и захода звезд. Но они делают это только от невежества.
– Подобные вещи могут быть понятны только людям науки, – заметил Мухаммад.
– Не всегда, – ответил Абу-Райхан. – Однажды я увидел человека, который считал себя знаменитым и ученейшим в искусстве предсказывания по звездам. Он искренне верил, что на судьбу человека влияют небесные светила. Я хотел было удержать его от ложного пути, но он не оставил своих неправильных мыслей, несмотря на то что по своим познаниям стоял ниже меня. Он даже стал со мной спорить. Он был богат и имел положение, и это давало ему возможность восхвалять все осуждаемое, а я был беден и ничтожен, отчего и порицалось всякое мое превосходство. Но это к слову, а к делу – я должен сказать, что если бы приблизил к себе юношу, то лишь для научных наблюдений, которые помогли бы нам приподнять завесу над загадками небесных светил. И все же мне трудно выполнить твою просьбу, Мухаммад…
– Мой сын стремится к тебе, потому что читал твои труды, – сказал Мухаммад. – Не отказывайся от него. Поверь, ты не пожалеешь! Почтенный наш друг, уважаемый устод! – уговаривал купец. – Моего Якуба больше всего в жизни интересуют науки. Не знаю, стремится ли он научиться предсказывать судьбу людям. Мне известно, что он хочет научиться составлять календарь, понять движение небесных светил. Он хочет научиться делать сложные математические вычисления. А что касается предсказываний судьбы, то, право же, это дело неплохое. Я и сам пользуюсь услугами моего удивительного цирюльника. Он имеет астролябию и отлично составляет гороскоп. Поверь, он уже не раз предсказывал мне добрый путь с караваном. Насколько мне известно, Якуб не к этому стремится. И потому, должно быть, он пожелал стать твоим учеником.
– Я в большом затруднении! – вздохнул Абу-Райхан.
Он слушал купца в глубокой задумчивости и старался во всех подробностях предвидеть все то хорошее и дурное, что принесет с собой такое новшество в его жизни. Он должен был сам себе признаться, что Якуб ему понравился и ничем не внушает опасений. Но сможет ли он стать помощником?
А Мухаммад тем временем продолжал:
– Поверь, я был далек от этой мысли, когда впервые встретил тебя и воспользовался твоими знаниями для спасения сына. Я всю жизнь лелеял мечту вырастить себе помощника в торговых делах. Отдавая тебе Якуба, я отрываю от себя кусок живого мяса. Я прибыл в столицу Хорезма, хотя дела ждут меня совсем в другом месте…
– Скажи сыну: если он готов трудиться неустанно, если согласен делить со мной горести и заботы – они неизбежны в нашем деле, – если хочет в тяжком труде добывать очень редкие, скупые радости, пусть идет ко мне. Я не сулю ему ни богатства, ни славы. Я только смогу поделиться теми скромными знаниями, которыми овладел, не щадя себя и отдаваясь науке постоянно и неизменно каждый день и каждый час своей жизни…
Абу-Райхан ал-Бируни говорил это тихим голосом, очень сдержанно, но Мухаммад понимал, что за внешним спокойствием скрывается тревога. Прижимая руки к сердцу, Мухаммад без конца кланялся и благодарил Абу-Райхана. Он был достаточно умен, чтобы понять колебания ученого и все благородство его души. Ученый пожалел юношу, но поверил в него и потому согласился принять его к себе.
«Этот Мухаммад, пожалуй, лучший из купеческого сословия, – подумал про себя Абу-Райхан. – Его настойчивость в этом вопросе удивительна. Он ведь далек от науки. Что она даст сыну, ему неведомо. Однако он старается, позабыв свою гордость и отбросив чванство, свойственное многим богатым людям». Ал-Бируни рассеянно посмотрел на руки Мухаммада, сложенные на груди, и обратил внимание на перстень с изумрудом. Перед ним был камень редкой красоты.
– Покажи мне этот изумруд, – обратился он к Мухаммаду. – Мне кажется, он из тех редких камней, которые добываются в аравийских копях.
– Ты совершенно прав, Абу-Райхан, – ответил Мухаммад, подавая ученому перстень.
– Да, этот изумруд добыт в руднике Джебель Забарх, – подтвердил Абу-Райхан. – Но ты купил его в Индии. Я вижу здесь руку искуснейшего индусского гранильщика, а такая работа дорого стоит.
– Как много сказал тебе мертвый камень, уважаемый Абу-Райхан! Все верно. Именитый купец из Багдада купил этот камень в Индии у магараджи, а спустя много лет продал мне. Как видишь, он оправлен в золото и может служить печатью. Имея его, я был застрахован от моровой язвы, от чар любви и от бессонницы. Я буду счастлив подарить тебе этот перстень. Прими его в память о нашей встрече. Ты, такой тонкий знаток драгоценных камней, оценишь его красоту. – Мухаммад был счастлив сделать приятное ученому.
– Я тронут твоим вниманием, Мухаммад ал-Хасияд, – ответил с поклоном Бируни. – Твоя щедрость похвальна. Но я не приму твой дар. Таков мой нрав. Не посчитай себя обиженным, если я попрошу тебя передать этот драгоценный перстень твоему сыну. Он послужит ему неким доказательством его самостоятельности. Ведь он верит в волшебную силу камня? Твой сын впервые покинет родной дом?
– Впервые, – пробормотал огорченный Мухаммад.
Он от всей души хотел подарить этот перстень ученому. Но поистине этот человек был недосягаем.
Однако, как ни огорчался Мухаммад, ничто не могло затмить его радость. Он возвращался домой с такими добрыми надеждами, каких прежде никогда не испытывал. У него появилась уверенность, что сын его станет большим человеком. Видит аллах, самое неожиданное оказалось возможным! В сущности, он спешил сюда лишь для того, чтобы убедиться в невозможности осуществить замысел сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82