Парень сидел на полу, дышал уже спокойнее, но его невысказанный страх чувствовали все в Стае, и все задавали себе один и тот же вопрос: «И это монстр? Этот Волчонок? Да он, наверное, одна из наших потерянных Тварей».Вслух, конечно, высказался Медведь:— Это тот самый, да?— Откуда мне знать? — жестко отозвался вожак, пожимая плечами.Впрочем, от парня пахло кровью… Ренни поднял его на колени, разорвал бронежилет и погрузил пальцы в его кровь.Попробовать кровь Онтонгарда — все равно что колючку в рот взять. Кровь Стаи отдавала мочой и уксусом — вполне терпимо, только она щетинилась и скандалила при этом. Сейчас Ренни ожидал чего-нибудь похуже колючки — кровь чудовища должна быть отвратительной на вкус. Но почувствовал он привычную остроту Стаи, только сглаженную, смешанную с чем-то. ДНК парня в отличие от изломанной структуры Стаи была единым целым — чужой и человек соединились идеально. Сомнений нет, он появился на свет при помощи овипозитора.— Да, это он.Облизывая с губ кровь, Ренни вспомнил мать парня, девушку с волосами цвета воронова крыла. Он вырос миловидным, как и она, и теперь знакомые глаза смотрели на вожака со знакомым выражением испуга. Мы так сосредоточились на отце, что думать забыли о наследственности матери ? Ренни снова ощутил вкус совершенного единства землянина и инопланетянина, проверяя зрелость парня. Он еще не мужчина, но уже подросток, прошел период созревания и готов к размножению, возможно, готов уже многие годы. Но если он тот самый монстр-производитель, то где же дети? Согласно документам, он едва достиг совершеннолетия, на его счету нет ни изнасилований, ни процессов по установлению отцовства. Он не женат, не отчисляет деньги на содержание матери-одиночки, даже не снимает деньги с кредитки, чтобы тратить их на девушек. Как он может быть тем самым неукротимым производителем, если даже любовью ни с кем не занимается?Койот нашел Ренни, когда тот умирал на поле боя, и сделал его бессмертным рабом, марионеткой. Койот послал его убить чудовище, и Ренни пошел, но чтобы сохранить остатки человека в себе, он не будет убивать.
Прайм стоял в дверях, глядя на машину, которая занимала всю комнату, да, собственно, и была ею. Если бы он мог разбить ее!Всего один из жуткой расы, которую производила эта машина, мог захватить мир. Все его потомки выживут и сольются с местным населением, воспроизводя себя сотни, тысячи раз в год. С таким сроком жизни они заменят собой все местные формы жизни. Это гораздо медленнее, чем то вторжение, которое Прайм уже смог остановить, зато неизбежно. Но он не мог… … чернота, потерянная память… Прайм бежал. Ключ был запрограммирован, оставалось только вставить его в главный замок. В наушниках раздавался отсчет времени до отправки разведывательного корабля: 88, 89… Он вставил ключ, дождался подтверждения, вытащил и ринулся к следующему замку: 90, 91… Надо успеть ко всем. 92… Он споткнулся, едва не упал, схватился за спальный блок №1. Внутри Онтонгард ждал побудки по прибытии на новую планету. Ряд спальных блоков терялся в сумерках. Еще восемь замков. Он… … чернота, потерянная помять… … он выключил систему безопасности и вывел импрегнатор с генетическим материалом Гекса из стасиса. Промыв кончик, вытянул экстрактор и воткнул его в вену на руке, поморщившись от боли. Импрегнатор заполнился, Прайм вернул его в первоначальное состояние и привел систему безопасности в минутную готовность. За минуту он успеет покинуть комнату, потом система включится, и его визит нигде не будет зафиксирован.Это была потеря времени. Возможно, все закончится еще до того, как Гекс найдет подходящую форму жизни, захватит нетронутую самку и доставит ее на разведывательный корабль. Кроме того, есть множество возможностей уничтожить плод Гекса еще до рождения; но рассчитывать надо на худшее. Если хоть что-то пойдет не так, ребенок родится и будет использован, поэтому Прайм оставил в машине свой слегка видоизмененный генетический материал. Если ребенок родится, он может вырасти бунтарем, как отец. Правда, в этом Прайм сомневался. Овипозитор может отловить видоизменения и вернуть развитие ребенка к первоначальному плану. Тогда он станет одним из них. Вернувшись на мостик… … чернота, потерянная помять… — Смотри, чем они пытались защищаться! — Гекс заливался смехом, показывая короткое деревянное древко с каменным наконечником. — Я не смог правильно настроить станнер и убил почтивсех, там были в основном самцы. Самка мне досталась только одна, но больше нам и не надо.Самка оказалась невысокого роста, тонкокостной. Она лежала неподвижно, напоминая птицу, убитую в полете. Длинные черные волосы блестели под корабельными лампами, глаза были полуоткрыты, странные глаза: внешнее кольцо белое, а центр черный, почти как у Прайма. Фигурой и пропорциями она не слишком сильно отличалась от расы его матери и, наверное, поэтому показалась ему странно красивой. «Так вот какая будет мать у моего ребенка», — подумал Прайм, но сразу же одернул себя. Рядом с Гексом нельзя расслабляться: одна неверная мысль — и все обречено… … чернота, потерянная помять… Гекс вел овипозитор над сопротивляющейся самкой.— Оглуши ее, а то я не смогу работать.Прайм поднял станнер, подумал, что можно увеличить мощность и «нечаянно» убить женщину, но понял: ему необходимо, чтобы Гекс отвлекался на работу с ней. Прости меня, самочка. Вспышка станнера, щелчок — и тело женщины обмякло. Гекс кивнул и направил острый конец овипозитора вдоль ее обнаженного живота…
Укия с криком вскочил и обнаружил, что находится не в ванной, а в своей постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76