надежда.
Раньше он никогда об этом не задумывался.
Надежда лишь усиливает страдания. Он не мог принять того, что Эйми никогда его не простит, если узнает правду; а все потому, что надежда продолжала нашептывать «может быть» и «а что, если?..».
За дверью появился ее силуэт, и у него дрогнуло сердце. Она не спит! Как только промелькнула эта мысль, ему еще сильнее захотелось войти к Эйми. Сдаться. Признаться во всем. Он все равно ее потеряет, так почему бы не рискнуть? Вдруг она все поймет и примет его?
А если нет? Вдруг, когда Эйми узнает правду, все то, что было между ними, будет омрачено и при воспоминании о проведенных с ним неделях она будет испытывать лишь злобу и унижение? Он не хотел причинять ей такую боль.
«Встречаться с Байроном Парксом? Ни за какие деньги!»
Дверь отворилась, и Эйми шагнула наружу. На ней были только короткая белая ночнушка и тонкий шелковый халат, тоже белый. Освещенная светом, падавшим из приоткрытой двери, она была похожа на ангела. Байрон почувствовал, что какая-то невидимая сила потянула его к ней. Но он поборол это стремление и укрылся в густой тени.
Она смотрела прямо на него.
— Ты что, собираешься там всю ночь торчать? Почему бы тебе не зайти?
При звуке ее нежного, ласкового голоса Байрону стало еще труднее сопротивляться. Он изо всех сил вцепился в ствол ближайшего дерева.
— А ты выключишь свет?
— Нет.
Это слово пронзило его сердце, как кинжал. Он прислонился к стволу, обхватил его рукой и уткнулся в него лбом.
— Ну, тогда я не войду.
— Прекрасно. — Она упрямо вздернула подбородок. — Тогда я сама к тебе спущусь.
При виде того, как она идет по балкону, Байрона охватила паника. Ее халат и рубашка развевались на ветру. Она подошла к лестнице, спускавшейся во двор.
Голубоватая подсветка бассейна была куда опаснее луны, скрывшейся за башней. Байрон отошел от бассейна и остановился в зарослях, где низкорослые пальмы скрывали пляжный диван, повернутый к заливу. Это было любимое место Эйми. Днем она часто сидела здесь, читала или любовалась видом. Тут она могла загорать в купальнике, подальше от глаз Ланса. Ступеньки вели прямо к этому месту.
Байрон и Эйми подошли к дивану с противоположных сторон и замерли, увидев друг друга. Их разделяло всего несколько футов. Она стояла в луче света, падавшего из приоткрытой двери, а он скрывался в тени.
— Хочу тебе кое-что сказать. — Волосы обрамляли ее лицо, на котором были написаны боль и решимость. — Я думала, что смогу дождаться того момента, когда ты мне покажешься. Но, похоже, пора признать свое поражение. Знаю, мы не можем быть вместе. Я обещала Мим, да и ты живешь в своем собственном мире… Но я просто не могу уехать, не сказав тебе, что… — Она прерывисто вдохнула и продолжила надорванным голосом: — Я люблю тебя.
— Ах, Эйми! — Байрон судорожно сглотнул, увидев слезы у нее в глазах. Он даже не мог сделать шаг и обнять ее — тогда на него упадет свет. — О Господи! Не надо. Не надо меня любить, пожалуйста.
— Почему? — спросила она, смахивая слезы. — Потому, что ты меня не любишь?
— О Боже! Нет! — Сердце его свело болью. Когда-то Байрон дал себе обещание, что не произнесет этих слов, не откроет ей своих чувств, не поведает о том, что она с ним сделала. Но теперь никакая сила на свете не заставила бы его сдержаться. — Я люблю тебя, — признался он хрипловатым голосом. — Люблю тебя больше жизни.
Всхлипнув, Эйми бросилась ему в объятия. Потом прижалась лицом к его груди и заплакала. Байрон крепко обнял ее, зарывшись лицом в ее волосы. Она пахла цветами и солнцем.
— Но тогда почему?.. — спросила Эйми. — Почему ты не позволяешь мне тебя видеть?
— Не могу. — У него разрывалось сердце. — Пожалуйста, поверь мне. Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы все было иначе. Но этому не суждено сбыться.
Она подняла голову, и он увидел, как блестят в ее глазах серебристые слезы.
— Ты говорил, что не хочешь, чтобы я страдала. Но твое недоверие причиняет мне боль.
— Правда причинит тебе еще большую боль.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Значит, мне остается только уехать, признав свое поражение?
— Нет. — Он закрыл глаза и заставил себя произнести следующие слова: — Ты должна вернуться к настоящей жизни и найти себе достойного человека, который сможет сделать тебя счастливой.
— Но мне, кроме тебя, никто не нужен!
В этом-то и заключалась проблема. Ему хотелось закричать: «Я — это не я! Я — всего лишь фантом. Ты не можешь меня увидеть потому, что меня не существует».
Он почувствовал, как Эйми гладит его по щеке.
— Ты мне нужен. — Она прошептала это так жалобно, что он готов был расплакаться. — Ты мне нужен.
Ее губы прикоснулись к его губам.
Не в силах более сдерживаться, он взял ее лицо в ладони и принялся отчаянно целовать. Он припал к ее губам, зарылся пальцами в ее волосы. Эйми отвечала на его поцелуи столь же отчаянно, поглаживая его плечи и спину. Но этого было мало. Байрону хотелось почувствовать ее руки на своей обнаженной коже.
Не переставая целовать Эйми, он скинул с нее халат, затем расстегнул пуговицы на своей рубашке. Ее руки тут же прикоснулись к его телу.
— Да. Прикоснись ко мне, Эйми. Прикоснись ко мне. «Сделай меня настоящим. В последний раз».
Сердце бешено колотилось у него в груди, в то время как она возвращала его к жизни. Он поднял ее ночную рубашку и, прервав поцелуй, стянул ее через голову Эйми. Затем положил руки на ее груди, ощутив мягкую кожу. Вместе они направились к диванчику.
Он скинул одежду и надел презерватив. Затем сел и притянул Эйми к себе. Сбросив трусики, она забралась к нему на колени и наградила его долгим поцелуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79