Для этого мятежникам даже нет необходимости
иметь мало-мальски широкую социальную базу, а только деньги и доступ к
вооружениям. Всегда найдется несколько летных экипажей наемников для
бомбардировки города, где возник "социальный взрыв". Всегда можно с
помощью быстрых и массовых убийств населения в национальных автономных
республиках создать очаги конфликтов - пустить огонь
"псевдогражданской" войны. Мы это видели и в Фергане, и в Карабахе.
Вспомним еще: заполучивший "Уралмаш" К. Бендукидзе предупредил,
что если его "приобретение" будет аннулировано, он возьмет автомат и
уйдет в лес. И позовет с собой рабочих Уралмаша! То есть, он заявил,
что располагает оружием для войны с законной властью, будь она ему
неугодна. Причем оружием в очень больших количествах - на сто тысяч
рабочих "Уралмаша", не шутка. Хозяином таких арсеналов может быть
только само правительство. Это нереально? Но ведь совершенно
аналогичная ситуация уже произошла в Чечне: там, чтобы решить
политическую задачу разгона советской власти, демократы вооружили явно
преступную группировку Дудаева. Правда, занимался этим не Филатов, а
Бурбулис. Сегодня, упреждая события, обещают сделать аналогичную вещь
уже в центре России.
* * *
И Ельцин, и оппозиция, говоря об угрозе войны, упирают на чисто
классовые причины. Одни говорят о войне за собственность, другие - о
социальном взрыве. Но поражает сам факт, что, твердя о "социальном
взрыве", никто никогда не пояснил, что же все-таки имеется в виду.
Какова будет структура и динамика этого взрыва, кто будет
"взрывателем"? На деле классовые причины - лишь фон. Страшная
гражданская война в США - насколько она была классовой? И почему в
нашей гражданской войне офицерство разделилось между красными и белыми
ровно пополам? Сам вид крови соотечественника становится важнейшим
фактором войны, по сравнению с которым часто бледнеет исходная
причина. Важно умело разжечь первый очаг пожара. Босния - классический
пример искусственного, почти лабораторного разжигания войны вообще без
классовых предпосылок.
Думаю, в истории вообще не было гражданских войн, вызванных
"противоположными классовыми интересами трудящихся и эксплуататоров".
Воюют не из классового интереса, а "за правду".
Положение особо усложнилось, когда крупной социальной силой стала
организованная преступность. Вот, на наших глазах война разрушает
цветущую Колумбию. В 50-е годы здесь, как и на Кубе и в Никарагуа,
возникло партизанское движение. Крестьяне, согнанные с земли богатыми
фермерами-скотоводами, боролись за свои земли и освобождали целые
районы. Войска были бессильны. Тогда фермеры создали из преступных
элементов целую армию для борьбы с партизанами. Но эта армия занялась
наркотиками - доходнее и безопаснее. А "инструкторы" помогли наладить
сбыт в США. Возник мировой преступный синдикат - с заводами,
аэродромами, системой здравоохранения и образования, с оборотом в
сотни миллиардов долларов. И вот, партизаны прекратили борьбу, а война
расширяется, ее ведет армия этого синдиката. И его щупальца уже в
России - собираются отмывать деньги через скупку земли.
* * *
Есть ли надежные симптомы того, что "новые русские" практически
готовятся к гражданской войне как вероятному сценарию? По крайней
мере, один важнейший симптом есть: в течение уже почти десяти лет в
культуре этого возникающего класса изживается запрет на убийство
ближнего. Это вовсе не обязательно делается сознательно (хотя и такие
подозрения имеют основание), важно, что это делается. Всю эту
программу можно назвать сменой господствующей в обществе
антропологической модели, то есть, представлений о человеке.
Перед идеологами встала трудная задача: убедить, что "человек
человеку - волк", что "ворон ворону глаз выклюет". Нужно было
разрушить все узы солидарности, приучившие нас считать друг друга
братьями. Вот как "Московский комсомолец", морально готовя людей к
рыночной экономике, излагал сущность человека: "Изгнанный из эдемского
рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных -
фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле,
основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его
форме - отборе внутривидовом. Съешь ближнего!".
Один из духовных лидеров демократической интеллигенции Н. Амосов
дает такую трактовку человека: "Человек есть стадное животное с
развитым разумом, способным к творчеству... За коллектив и равенство
стоит слабое большинство человеческой популяции. За личность и свободу
- ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные,
эксплуатирующие слабых".
Здесь дана жесткая формула российского капитализма конца XX века:
человечество делится на подвиды; меньшинство ("сильные") подавляет и
эксплуатирует большинство ("слабых"); носителем свободы и прогресса
является меньшинство, эксплуатирующее "человеческое стадо".
В такой идеологической обработке братоубийство - эффективное и
сильное средство. Привыкший к присутствию братоубийства в нашей жизни
человек уже не ужаснется при виде угасающих в бедности пенсионеров:
"Эва! Вон в Фергане турок живьем сжигают - и ничего!". И убийства на
этнической почве взяты лишь как пусковой механизм, снимающий запрет на
убийство ближнего. Этот механизм и был запущен, как самый мобильный,
уже в начале перестройки.
1 2 3 4