Кто-то выигрывает путёвку, а потом они трубят об этом целый год. И народ к ним валит.
Так думал всё будет по-человечески, будет сопровождающий, будут везде фотографировать. А тут, привезли и бросили. Хорошо хоть карту дали, везде ей расплачиваюсь, а девчонка эта сказала, что там нет лимита. А в казино не пускают. Я там, в первый раз пятнадцать тысяч выиграл. Потом проиграл двадцать. И теперь не пускают, сволочи. Хотел отыграться — а они все статус, статус.
Что, блин, за статус такой.
Ты мне можешь объяснить.
И вообще, а ты чего тут делаешь?
Позавчера приперлись Женька с Костей. Так Женька по-английски лопочет. И они где-то второй день пропадают. Правда, в день приезда посидели вечером. Я же их лет пять не видел.
Да, а вчера Людмила приехала.
— Как, Людмила — Люська что-ли?
Не выдержал и спросил я.
Да. Твоя Люська. Вон там, у того дальнего бассейна лежит, загорает. Часа два, как мимо прошла. Такая вся прямо «леди» стала. По-итальянски болтает. Там какие-то итальяшки к ней вчера приставали — ходил разбираться. По-русски ни черта не понимают, а туда же, руками машут, как пропеллером. Ну, я им как мог, объяснил, что эта женщина здесь со мной, и если чего-то не так, то «мало не покажется». Отстали.
Сегодня она там с какой-то подружкой. Итальянка, что ли?
Я вчера был с языком, ну эта русская вчера работала. Так я с Людмилой мало пообщался — на сегодня договорились. Сейчас вот собирался к ней идти. А, блин, надо же сходить в номер переодеться.
Пойдешь со мной — или как?
— Да, давай минут через пятнадцать опять тут встретимся и пойдем к ней. Я пока узнаю, когда будут Женька с Костей, и тоже переоденусь во что-нибудь пляжное. Полотенца, где брать?
Успокаивая, начавшее колотится сердце, ответил я Борису.
— А чёрт его знает. Я пару раз на пляже был. Так все время кто-то приносил.
Продолжил удивлять меня Борис.
— Хорошо, я тоже спрошу. Поехали.
Оказалось, что Женька с Костей сегодня не приедут. Они ночуют где-то в пустыне. Сафари на джипах. А завтра к обеду их привезут обратно.
— А! Видел я их пустыню. У нас ещё лучше. И джипы у нас не хуже.
Сказал Борис.
Занесло патриота в чужие края. Подумал я.
— А статус у тебя ВИП. Особо важная персона. Поэтому в казино тебе дали и выиграть и проиграть. Но на этом хватит. В казино, у них там свои статусы. Но теперь тебе скучно не будет — за это я ручаюсь.
Рассказывал я Борису, пока мы шли к Людмиле.
— Ты давай, веди, а то я, то её и не узнаю. А ты её видел уже сегодня.
Я, конечно, нервничал — девятнадцать лет не виделись. Итальянка. Кошмар. Какая она стала? Захочет ли со мной разговаривать? Что я ей скажу?
— Да вон она, под тем фикусом. Сказал Борис, указывая на двух женщин под пальмами.
Она, увидев нас, взмахнула руками.
Встала с лежака, накинула халатик и пошла к нам навстречу.
Действительно, она очень похорошела. Все такая же стройная и какая-то холеная, ухоженная и довольная. Идет и улыбается. Прямо как в школьные годы. Я от переживаний даже замедлил шаг.
— Здравствуй, это правда, ты? Сказала она. И протянула обе руки, давая понять, что хочет меня обнять.
— Да, это я. Здравствуй Люся. Выдохнул я ей на ухо, обнимая её.
Она отстранилась, не выпуская моих рук, и так пристально посмотрела мне в глаза. И несколько секунд мы смотрели друг на друга и молчали.
Но все было ясно и без слов.
Я простил, она простила. Я тосковал — она скучала. И ещё много чего сказал нам этот недолгий взгляд…
Но, словно закончился разговор наших глаз — начатый там, на набережной в день нашего выпускного бала. И…
Какая-то тяжесть — просто спала. Здорова, красива и счастлива.
— Мне нужно сесть. Сказал я.
— То ли перелет и дорога меня доконали. То ли волнения уже не по годам.
— Давайте где-нибудь сядем.
— Да. Ответила она.
— Здесь рядом отличный бар, там можем посидеть. Только я объясню ситуацию своей подруге. Окей?
— «Мадонна миа». «Сеньора Люция». «Окей».
Решил пошутить я, что бы хоть немного разрядить обстановку.
Она засмеялась. И её смех был точно таким, каким я его помнил. Девчонка, с которой я сидел за одной партой.
— Ты говоришь по-итальянски? Спросила она.
— Нет, но надеюсь, твоя подруга понимает английский или немецкий и я смогу ей объяснить, что Борис и я — это друзья. А то после той истории с итальянцами, когда Борис по-русски объяснял, что ты — его женщина, я думаю, она будет за тебя переживать, без наших объяснений.
— Какой ты стал галантный и тактичный.
И она снова, пристально посмотрела на меня.
— Хотя ты всегда таким был.
Весело поддержала она меня, и мы все втроем объясняли её подруге, что мы будем тут рядом в баре. Она оказалась совсем не подругой, а соседкой по номеру. И она действительно уже начинала волноваться за сеньору Люцию. Опять этот русский и с ним ещё новый господин. Но мы её успокоили и направились к бару.
Мы разговаривали часа два.
Обо всем, о её жизни, о детях, о её муже — итальянце, о моей жене и работе. И казалось, этим разговорам не будет конца. Какая-то временная волна нас накрыла и перенесла в прошлое, только мы там были такие как сейчас. Взрослые, повидавшие мир и жизнь.
Борис принимал участие в беседе, пока Люся рассказывала о себе. Когда я начал рассказывать о своей жизни, он как-то отвлекся. Ну да, про меня то он всё знает. Начал заигрывать с молодой официанткой и в результате переместился к ней за стойку бара.
Люся взяла меня за руку. Как тогда на набережной, в ночь нашего выпускного бала. И сказала:
— Ты действительно меня простил и понимаешь?
Что я мог сказать? Что да, конечно простил, или что важнее её прощение. Что понять этого, все равно не дано. Потому что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43