Юноша явно знал себе цену и, уперев руки в бока, оглядел местность критическим взглядом вернувшегося из долгой отлучки хозяина. Вполне очухавшийся Расти нервно мялся на месте, ожидая, когда хозяин соберется двинуться в путь. Большая ласковая рука взъерошила его холку, призывая к терпению, но замерла на месте. Глаза юноши вмиг сощурились, уловив подозрительное шевеление кустов на противоположном краю поляны. Рука его привычным жестом нашарила рукоять ножа, висевшего на груди, и, сделав пару как будто небрежных шагов, он встал так, чтобы Расти находился меж ним и угрожающим местом.
Кусты расступились, и из их чащи вышел лишь пару раз виденный им в детстве белый единорог, плывущий в ореоле собственного волшебного света. Его крошечные острые копытца ступали так осторожно, что земля почти не отзывалась гулом на его шаги. Единорог остановился в почтительном — или брезгливом? — отдалении, глядя на Расти и его хозяина. Но волшебная тварь не была одна. На его спине — неслыханное дело! — сидел всадник, вернее, всадница, с неменьшим интересом рассматривавшая вновь прибывших. Потом она спрыгнула с единорога и пошла прямо к ним через поляну. Луговая трава расступалась перед ней.
— Брось прятаться, Рэй, — громко сказала девочка. — Неужели ты думаешь, я не узнала тебя?
Она подняла руку, украшенную подобной венку руной Ку, образованной сплетением мелких родинок. Юноша рассмеялся.
— Я узнал бы тебя и без Знака, Королева. Ну кто еще в Волшебной Стране способен оседлать единорога?
— Здравствуй, — сказала она. — Я ждала тебя, и хотела встретить тебя первой. Какой ты стал… — она смерила его оценивающим взглядом и признала:
— Красивый. И животина у тебя здоровая.
Ап! Его руки сомкнулись на ее талии и взметнули ее вверх, заставив на мгновение захлебнуться воздухом. Теперь она, сидя на спине у Расти, глядела на своего друга сверху вниз.
— Этак-то мне больше нравится, — сказала она, без тени сомнения устраиваясь в мужском седле и ничуть не заботясь о том, что исцарапанная коленка ее королевской ноги, украшенная колоритным, уже желтеющим синяком, находится теперь на уровне его глаз. Рэй взял Расти под уздцы, и все трое неторопливо двинулись к лесу, болтая о незначащих вещах, словно и не расставались на семь лет.
Солнечные лучи, пробившиеся через лесные кроны и позеленевшие на этом пути, играли в нечесанной несколько дней и явно все семь лет нестриженной шевелюре Королевы Соль, обретшей свободу и Могущество. Она самозабвенно играла в милостивую Королеву, и ее личико выражало отъявленное лукавство.
— Ты худенькая, — сказал Рэй, видя ее расплывающийся в мягком рыже-зеленом свете силуэт. — Твои эльфы плохо кормят тебя?
— Я расту, — с непоколебимым достоинством возразила она. — Рэй, я похожа на маму?
Он, смеясь, покачал головой.
— Твоя мама похожа на розу в цвету, а ты — на дикий бурьян.
— Ты ответишь за эти слова, смертный! — надменно произнесла она и прыснула, и не засмеяться вместе с ней было просто невозможно.
— Дай мне поводья, — попросила она. — Разумеется, Королева эльфов — ничья дочь, ничья сестра. Но иногда мне страшно не хватает папы и мамы. Я ведь даже не знаю, какие они люди, как живут. Я могу смотреть на Тримальхиар лишь издали. Ты ведь идешь туда, не так ли?
— Да, — признал Рэй. — Твой отец позвал меня.
— Мы ведь встретимся с тобой еще? Расскажешь мне, как они там?
— Где тебя искать?
— О, Королева найдет тебя.
Дергая поводьями, она заставила Расти танцевать на месте. Тот подчинялся, кося глазом в сторону хозяина и явно недоумевая, почему тот позволяет так с ним обращаться и, главное, почему он сам-то это делает, и какой властью над ним обладает этот невесомый, но такой хлопотный груз? Солли была удовлетворена его покорностью.
— И еще одно, — сказала она. — Ты красив. У тебя будет много женщин, и я не вижу причины, почему бы не быть так. Но — слышишь ты меня? — опасайся влюбиться, потому что тогда я сживу ее со свету. Я выбрала тебя для себя.
Рэй сощурился.
— Не рано ли ты ведешь эти разговоры, малявка? Да, я сказал однажды, что ты нравишься мне, но я — вольный человек. И ты еще слишком мало знаешь о любви.
Она склонилась к нему с седла.
— Пять лет, — сказала она, — я даю тебе на то, чтобы ты узнал цену своей воле. Сейчас ты легко говоришь о том, что я нравлюсь тебе, но через пять лет ты не сможешь без меня дышать. А о любви, — она расхохоталась и ударила Расти босыми пятками, и голос ее разнесся по чаще, — я знаю все, потому что я сама — любовь.
Конь прянул с места и понесся напрямик, без дороги, огромный, но направляемый твердой рукой маленькой всадницы, уверенно вздергивавшей его в высокие прыжки над рогатыми корягами и поваленными стволами. Рэй в тревоге следил за ее скачкой, пока Расти не остановился в отдалении. Рэй только успел моргнуть, и Королева исчезла с конской спины, да и вообще из поля зрения. Ушла. Он свистнул, и Расти с виноватым и сконфуженным видом, словно его изловили на чем-то недозволенном, вернулся к нему. Рэй мог, не задумываясь, назвать десяток девушек, более красивых, чем Соль Клайгель, но именно это худенькое личико сердечком, самоуверенный стальной взгляд и спутанные рыжие кудри, эти исцарапанные коленки были генетически записаны в книгу его желаний. Она была мудра по-своему, Владычица чувств. Девушек много, и он думал о них как о девушках, во множественном числе. Соль Клайгель, Королева эльфов, одна. Что ж, у него найдется, чем занять какие-то глупые скоротечные пять лет, а там еще посмотрим, кто без кого дышать не сможет.
Он въехал в Тримальхиар через ворота, обращенные к холмам, и неспешно поднимался к Замку, оглядываясь вокруг и оценивая, что сделано здесь за семь лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74