– Сопротивление? Приберегите силы для более подходящего случая. В этот раз за вас взялись серьезные люди.
– Что же делать?
– Ничего не делать, Эгин. Ничего.
Они оба смолкли. Вместо утешения Эгин получил нечто обратное. На выходе из лаза плотоядно завывал ветер. Где-то совсем близко залаяла собака.
– А, впрочем, – вдруг воспрянул Лагха, – у вас есть один шанс. Совсем небольшой, но есть.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что, все-таки, еще совсем недавно гнорром был я. И я знаю Слова Неприкосновенности.
– Вы имеете в виду пароль личных порученцев гнорра? – вспомнил Эгин.
– Именно так. Если они вас схватят, а они вас обязательно схватят, вы можете попробовать назвать этот пароль. Но помните, что это вопрос чистого везения, никаких гарантий нет. Во-первых, потому что новый гнорр скорее всего сменил Слова Неприкосновенности. Таким образом, ваши Слова сгодятся только в том случае, если по каким-то причинам у гнорра-самозванца до таких мелочей еще не дошли руки. А, во-вторых, важно, чтобы этих головорезов на поиски бывшего аррума Эгина отрядил не лично гнорр, а кто-либо другой. Пар-арценц Йор, например. Поскольку, если гнорр лично пропечатал распоряжение о вашей поимке, а не, к примеру, какой-то аррум Опоры Единства, то ваш пароль можно считать недействительным. Такой уж он – этот гнорр. Сам дает Слова Неприкосновенности, сам их и отбирает, – ухмыльнулся Лагха.
– Тогда назовите мне эти Слова! – потребовал Эгин.
– Да пожалуйста, – пожал плечами Лагха. – Восемь веков харренской поэзии.
– Что вы сказали?
– Восемь веков харренской поэзии, – повторил Лагха.
– Это и есть Слова Неприкосновенности? – недоверчиво скривился Эгин.
– Они самые. А вы хотели что-нибудь вроде «Смерть врагам Князя и Истины?»
Эгин кисло улыбнулся. По крайней мере, он получил шанс на шанс.

5
Когда совсем рассвело, Эгин решился покинуть свое убежище.
Солнца не было. По хмурому небу бежали быстрые облака. Ветер запускал свои колючие щупальца под рубаху и в штаны, напоминая о том, что до настоящей, ласковой весны еще ой как далеко.
Эгин осмотрелся. Туимигская крепость при свете дня показалась ему еще более величественной. И еще более заброшенной.
Он взобрался на ближайшую стену и посмотрел в сторону дома с башенками. Дом, однако, не исчез подобно обители колдуна из сказки. А продолжал стоять, недоброжелательно глядя на Эгина сквозь темные бельма окон.
Эгин еще раз попробовал войти в Раздавленное Время. И снова – впустую. Следовало признать, что общение с Белым Цветком и магия Раздавленного Времени – вещи почти несовместимые.
«В моем положении ждать больше нельзя – можно замерзнуть насмерть», – решил Эгин и начал спускаться по щебенистому склону. Ноги настолько обледенели и огрубели за эту ночь, что почти не чувствовали ни боли, ни даже дискомфорта.
Он спустился в перелесок и снова осмотрелся. Никого и ничего. Только аккуратно сложены в поленницы свеженарубленные дрова.
«Но без оружия все равно как-то тоскливо», – подумал он и подобрал длинную крепкую жердь, позабытую лесорубами рядом с поленницами.
«Придется вспоминать приемы боя с шестом», – Эгин усмехнулся.
А усмехнуться было отчего. Глядя на свое новообрященное оружие, он не мог не понимать, что его «шест» сломается при первом же серьезном ударе. А может не при первом, но тогда уж точно при втором.
Эгин уже почти дошел до опушки, за которой начинался пустырь-огород, как его слух уловил странный звук – будто кто-то тер две ветки друг о друга с целью высечь огонь.
Эгин замер, но не обернулся. Хотя не было никаких предпосылок в пользу того, чтобы считать этот звук свидетельством в пользу близости людей, некое безмолвное знание в глубине Эгиновой души говорило ему: на сей раз охотники его настигли.
Он перекинул сумку с лотосом с груди на спину. Взял в руки шест. И сделал несколько коротких ритмичных вдохов.
Убегать бесполезно – ведь у преследователей есть луки. Но сдаваться без боя, пусть даже заведомо проигранного боя, Эгин не собирался.
Словно бы самоисторгнувшись из стволов ближайших тополей, на поляну выступили двое мужчин и одна женщина.
На этот раз на них не было масок – теперь прятаться было не от кого, не было никаких «посторонних», от которых следовало бы скрывать лицо. Эгин не был посторонним – он был «посюсторонним», дичью для зверинца.
Он узнал их сразу. Это была та самая троица, что просила его рассудить их спор вчера днем на дороге. Гиазир с клиновидной бородкой и усиками. Высокая, коротко остриженная девушка, и коренастый мужчина лет тридцати.
Не требовалось большой сообразительности, чтобы догадаться: четвертый «молодой повеса» и был тем самым душителем, окончившим свою миссию на столе в гостиной.
На сей раз все трое не стали прибегать к маскараду. Вместо вчерашнего златотканого бархата на них были кожаные штаны, кожаные рубахи со стоячими воротниками и высокие сапоги.
Эгин сжал в руках свой непредставительный шест и принял боевую стойку.
В руках у одного из охотников был меч. На поясе у девушки – аркан. А коренастый был вообще не вооружен, если не считать короткого кинжала в поясных ножнах. Но над его макушкой виднелась верхняя дуга двояковыгнутого лука. «Тот самый, из которого вчера так настойчиво мазали по окнам», – отметил Эгин. Судя по тому, что коренастый выступил вперед первым, он и был главарем отряда.
– Я рекомендую вам сдаться и проследовать с нами, – сказал коренастый на харренском. – Так хочет новый гнорр.
«Значит, шанс на шанс отменяется… Впрочем, Лагха ведь предупреждал!» – подумал Эгин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23