– Перестроенный контейнеровоз. Вы похожие наверняка во время войны видели.
Старлей кивнул.
– Ну вот. Короче говоря, мы прилетели к Беренике, «Левиафан» поднял флуггеры-разведчики. И, долго ли, коротко, один из них гробанулся в горах, возле какой-то подозрительной пещеры. Мы получили приказ эту пещеру обследовать. Мы – это два взвода. Мой и соседний. А там еще все так неудачно сошлось… Я за три дня до того с подругой поругался. Сам не свой был. Злился очень. Ну и летим мы, а я думаю: вот мне сейчас башку ка-ак прострелят! То-то эта коза поплачет!
– Вы извините, конечно, капитан, – с виноватой улыбкой сказал Горичный, – но у вас и сейчас такой точно вид. Будто вы ищете, кто бы вам башку прострелил.
– Да ладно, – я отмахнулся. – Это я просто на вашего сержанта злюсь.
– А что ваша подруга – на Грозном сидела?
– С чего вы взяли? На Земле.
– А ругались как? По Х-связи?
– Нет, я тогда в увольнение ходил. Мы с ней должны были в Певеке встретиться, это дыра занюханная на Ледовитом океане.
– Есть такая.
– Есть, есть. Так вот мы с Любавой договорились в Певеке пересечься. Ее корабль туда зайти собирался. Я прилетел с самого Грозного, привез ей белых ландышей букет… Шучу. На самом деле, грозненскую орхидею красоты неимоверной. Плавучую. Если в тазик ее положить, она по тазику медленно так, романтично плавать будет. Достал через знакомых в комендатуре Новогеоргиевска. Ну и вот сижу я, жду, переживаю… У ног – тепличка с орхидеей этой, ее поливать надо каждые полчаса. А корабля нет. Звоню ей на борт – не берет трубку. Снова звоню – «канал закрыт». Ух, лейтенант, до чего плохо мне было! Пробую узнать что с кораблем – а ничего! Никто ничего не говорит! Корабль очень важный, секретный, многие вообще делают вид, что о таком первый раз в жизни слышат!
– Это вы про «Урал», небось?
– Ну да… Э, постой, а ты откуда о таком знаешь? Может, ты мне и про Любаву расскажешь?! – мои кулаки сжались сами собой, я вскочил на ноги. Теряя контроль над собой, я внезапно перешел на «ты».
– Во дает! – Лейтенант осмотрелся по сторонам, будто приглашая собеседников разделить его недоумение (хотя никаких «собеседников» не было). – Капитан, у меня жена есть. Ее Наташей зовут. Не знаю я никакой Любавы. Это раз. А два: вырос я там, на северах. Мальчишками еще на сопку забегали – поглазеть, как на горизонте «Урал» тучи скребет мачтой Х-связи.
– Извините… Честно говоря, я психую все время, потому что на днях снова с Любавой разругался. Понимаете, я ее люблю. А она меня как-то странно.
– Как это?
– Мне кажется, она для себя решить не может – нужен ей этот капитан Степашин или нет? Там у нее, на «Урале», выбор-то неплохой. Конечно, в основном старые пер… мнэ… перцы. Но и завидных женихов хватает. Всякие там каплеи, кавторанги, майоры, штатских спецов заносит не самого низкого полета… Как подумаю об этом, сразу напиться хочется!
– Может, вам надо тоже… Ну, не ограничивать себя так… Тут вот, в Синандже, есть варианты…
– Что значит «тоже»?! Вы на что намекаете?
– Ох, капитан, ну до чего вы все-таки нудный!.. Ни на что я не намекаю, забудьте. А вы вообще ей говорили, что любите ее?
– Говорил…
Горичный хитро прищурился.
– Уверены?
Уверенности у меня не было. Нет, ну то есть в известные моменты… Что-то я говорил, всякие нежности…
Вспомнить бы еще – что.
Видя мое замешательство, Горичный продолжил наступление.
– Та-ак. Тогда вот что: я вас сейчас везу на Пятак. Веду к знакомым связистам. Они вам любую сессию откроют, хоть с Советом Директоров… Ну почти. По крайней мере, до «Урала» дозвонитесь – гарантия. И вы своей Любаве говорите: «Любава, я тебя люблю.» Вы ее в жены взять хотите?
– Не знаю… Хочу.
– Значит, говорите так: «Я тебя люблю. Будь моей женой.»
– Да бросьте, лейтенант… «Везу», «веду»… Мне неудобно. Давайте лучше по пятьдесят – и разбежались?
– Неудобно спать на подоконнике, товарищ капитан, – весело сказал Горичный и вскочил со своей походно-полевой сидушки. – А на Пятак я все равно собираюсь, у оперштадива свой миномет выручать.
Я уже внутренне сдался. Ладно, чего не съездить, в самом деле? Надо же нам что-то с Любавой решать наконец… И раз уж так всё сбежалось…
– Ну а по пятьдесят? – напомнил я.
– Пятьюдесятью вы не отделаетесь. За вами будет нормальная, полновесная бутылка. Но – делу время. Поехали, пока у Толика смена не закончилась. Толик – связист знакомый, – пояснил он, протягивая мне танковый шлем. – Вы мне про Беренику не дорассказали.

Про Беренику я Горичному дорассказал.
Планета – мерзкая, горячая, настоящие лавовые озера попадаются. Очень высокий естественный радиационный фон. Но это все можно пережить, благо, для того бронескафандры и придуманы.
Хуже всего было то, что мы за своей спиной настоящей силы не чувствовали. Агентство, похоже, само не ожидало, что удастся на Беренике что-то найти. Поэтому «Левиафан» на орбите планеты болтался один-одинёшенек, без охранения. И мы тоже оказались на Беренике совсем одни – ни других взводов осназ, ни танков, ни вертолетов.
И вот завис наш «Кирасир» над базальтовой пустошью. Выпрыгиваем. Где эта подозрительная пещера?
А до нее еще топать и топать! Это, значит, пилоты «Кирасира» получили приказ: от пещеры подальше держаться, как бы чего не вышло.
Ну ничего, дошли. К счастью, уже были предупреждены, что вход в пещеру прикрыт автономными пушками неизвестной конструкции. Поэтому обошлось без жертв.
Пока мы эти пушки вычислили, пока расстреляли – уже устали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19