Они тщетно пытались встать с дивана. Это выглядело как какая-то гонка, все раскачивалось при каждой попытке сдвинуться с места, и Джордж был готов взорвать это чертово судно.
– Эй, дедушка… – Майк вошел в гостиную, но при виде этого спектакля прервал фразу.
– Чего тебе надо? – вызывающе спросил Джордж, боясь, что парень станет смеяться.
Но лицо Майка было серьезно, большие глаза слегка сузились. Он протянул руку, и Джордж поднялся с ее помощью, затем наклонился к Бэсс и нежно помог ей встать на ноги.
– Спасибо, дорогой, – сказала Бэсс, взявшись за свои костыли, и с достоинством вышла из кухни.
– Ох уж эта Бэсс! – проворчал Джордж. – Все равно, что тащить мешок с мукой. Никакой помощи от нее, только болтается под ногами.
– Дед, появился тот парень из Уэйпорт-Инн. Мне оштрафовать его за тех двух гусей? – спросил Майк.
– Черт возьми, нет! Просто возьми у него деньги. Только смотри не попадись на его уловки и не делай ему поблажки. Это еще тот мальчишка! Ты же не хочешь сказать, что твой дедушка не учит тебя простым истинам?
– Нет, конечно.
– Твоей матери не видать?
– Нет еще, – сказал Майк, уходя.
Все еще держа ондатр, Джордж Талбот подошел к пианино Роуз и присел. Джордж никогда не пытался научиться хорошо играть. В их семье музыкой увлекались только женщины. Сидя на этой старой лавочке, он всегда чувствовал, что становится ближе к жене.
– Сара скоро приедет, – произнес он.
Она заболела раком, совсем как Роуз. Эта мысль была столь ужасающей и безнадежной, ему было невыносимо думать об этом. Опустив руки на клавиши, он взял несколько аккордов. Как же люди могут жить друг без друга, после того как стали друг другу столь дороги?
Потом появился Майк. Что бы Джордж делал без него? Джордж не любил полагаться на кого-либо, но был практичным человеком и предпочитал смотреть фактам в глаза. Мальчику было всего лишь семнадцать, и он спустился в их дом, как ангел с небес. Конечно, Джордж хорошо понимал, что не может рассчитывать на то, чтобы мальчик остался. Так же, как и его мать, как его бабушка. Они пришли и ушли.
Внизу простирался океан, бесконечный лоскут темного атласа. Даже не голубой, а почти черный, он отражал таинственный северный свет. Снежные равнины островов очерчивали залив. Солнце садилось оранжевым пламенем позади самолета. Они погрузились в темнеющий вечер, наблюдая, как появляются первые звездочки.
Уилл повернул вправо, на юго-восток. Самолет начал снижаться, и Сара увидела острова.
– Вот, – только и сказала она, указывая на остров.
Вид родного дома заставил трепетать ее сердце.
– Который? – спросил Уилл. – Тот, что самый дальний?
– Остров, лежащий сам по себе.
С высоты Сара видела, каким отдаленным ее остров был на самом деле. На карте он располагался в дальнем конце смешанной группы островов, ограниченных Тамакидским полуостровом, как точка на конце вопросительного знака. Она не могла усидеть на месте, глядя на приближающуюся землю. Она любила этот остров больше, чем какое-либо другое место на земле.
– Ты выросла здесь? – спросила Сьюзан, прильнув к окну.
– Да, – сказала Сара. – Вон в том белом доме.
Она увидела ферму, которая занимала половину юго-восточной стороны острова, две тысячи акров сосен и соляных лугов. Старый дом, красный сарай. Из трубы вился дымок.
– Здесь все дома белые, – сказала Сьюзан, считая дома. – Все четырнадцать. Неужели на острове всего четырнадцать семей?
– Немного больше, – сказала Сара, прижав лоб к стеклу, когда Уилл повернул вправо.
Она, должно быть, тяжело дышала, потому, что почувствовала его руку на плече.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Я так счастлива! – Ее глаза сияли, лицо озарила улыбка.
Уилл повернул самолет для последнего захода. Крохотная гавань оказалась справа. Маяк светился то белым, то зеленым, то коротким, то дальним светом. Сосны стояли густо, как щетина в щетке. Они пролетели над вершинами, стараясь попасть на узкую посадочную полосу. Приземляющаяся машина уверенно двигалась к месту.
– Это и есть настоящее доверие, – сказал Уилл. – Слепая вера.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Сара.
– Садиться туда, где я никогда не бывал, полагаясь лишь на то, что кто-то пообещал расчистить посадочную линию.
– Майк сказал, что позвонит…
– Я уверен, что он позвонил, – сказал Уилл.
Его взгляд зафиксировался на посадочной полосе. Это была узкая коричнево-зеленая колея на белом поле, а Сара знала, что если полоса сделана неправильно, то колеса могут застрять в снегу и самолет закрутит. Но она не боялась: если сын сказал, он сделает.
– Майк встретит тебя? – спросил Уилл.
– Не думаю. Он ведь не знает, когда мы точно прилетим. – А что?
Уилл выпустил шасси, крепко держа штурвал. Позади них пролетали сосны, и Сара слышала, как ветки цепляются за колеса.
– Потому что этот парень уже здесь, – сказал Уилл, концентрируясь на приземлении. – Выглядит так же ужасно, как и ты.
– Майк! – воскликнула Сара.
Она прильнула руками к стеклу и радостно улыбнулась. Молодой человек стоял на краю полосы, засунув руки глубоко в карманы, без шапки, вопреки наставлениям матери.
Глава 9
Майк подался назад, наблюдая, как садится самолет. Мистер Блэкберн слег с подагрой, и ему пришлось вместо него прокладывать посадочную полосу. Он делал это дважды за день: один раз после последней ночной вьюги и снова после того, как полуденное солнце растопило лед. Его сердце бешено колотилось. Он никогда прежде не делал посадочную полосу и боялся, что может что-нибудь напутать. Самолет подпрыгивал, наезжая на неровности, оставленные Майком во время прокладки полосы, но вот, наконец, остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82