– пробормотал изумленный д’Артаньян.
– Это… в это нельзя вторгаться… – испуганным голосом говорила девушка. – Все плывет передо мной. И я снова вижу вас, сударь. Вы лежите на земле, а вокруг вас ангелы в белой одежде. Они рады забрать к себе вашу душу, потому что вы благородный и честный человек… Ваши губы шепчут последние слова… Вот они: «Атос, Портос, – до скорой встречи, Арамис, – прощай навсегда!».
И Анна Перье в полуобморочном состоянии опустилась на руки подхватившего ее мушкетера и подбежавшего старика.
* * *
Проснувшись следующим утром, мушкетер почти ничего не вспомнил. Он только понимал, что слышал вчера что-то исключительно важное.
Спросив у хозяина, встали ли уже отец и дочь Перье, он получил следующий ответ.
Рано утром служанка, проходившая мимо комнаты, отведенной мадемуазель Перье, заметила, что дверь слегка приоткрыта. Заглянув в комнату, она не обнаружила там постоялицы, кровать имела такой вид, словно на нее никто не ложился. Старика также не обнаружили в своей комнате. Очевидно, постояльцы ушли из гостиницы с восходом, а может быть, и с закатом солнца. Они ушли незамеченными, никто из слуг не видел их и ничего к сказанному выше добавить не мог.
Глава сорок девятая
Планше находит лекарство
Молча они продолжали обратный путь по дороге, которая привела их в Клермон-Ферран. Теперь город, охваченный чумой, остался позади. Вечером, когда они добрались до Тьера и устраивались на ночлег, Планше взглянул в лицо мушкетеру и поразился перемене, происшедшей в своем господине. На лбу резко обозначились морщины, скулы выступили сильнее, а на висках засеребрилась ранняя седина.
– Ох, сударь, – сказал Планше на следующее утро, – вы не могли бы сказать мне, как быстро заболевает человек, заразившийся чумой?
Д’Артаньян повернулся и пристально посмотрел на своего верного слугу.
– Я это потому спрашиваю, сударь, – продолжал Планше, – что ощущаю признаки болезни. Но только еще точно не могу разобрать, что со мной происходит.
– Думаю, еще рано, Планше, – отвечал мушкетер. Затем он снова погрузился в свои мрачные размышления.
– А куда мы сейчас направляемся, сударь?
– В Виши.
– Наверное, там меня и похоронят, – жалобно сказал Планше.
Но чуткое ухо д’Артаньяна расслышало в его тоне некоторую фальшь.
– В таком случае, Планше, нас похоронят в Виши вместе. Ведь ты не откажешь мне в любезности, покидая этот мир, заразить напоследок и меня.
– Я рад бы вам помочь, сударь, но, боюсь, это невозможно.
– Ну уж нет, Планше! В таком случае тебе придется остаться в живых. Мне будет слишком одиноко без тебя.
При этих словах д’Артаньяна глаза славного малого радостно заблестели.
– Вы ведь говорите это искренне, сударь? Вам и впрямь было бы жаль меня?
– Ты задаешь смешные вопросы, Планше. Я говорю то, что думаю. Мне очень не хватало тебя, покуда ты пропадал где-то на краю света. Я ведь даже не знал, жив ли ты.
– Ах, сударь, вы проливаете бальзам на мои душевные раны. А то я было подумал… Да что там! Другими словами, сударь, мне не очень-то радостно было увидеть у вас в услужении этого олуха Жемблу.
– Жемблу?!
– Ну да!
– А знаешь ли ты, что его мне рекомендовал твой почтенный собрат по профессии – господин Мушкетон, потому что теперь, я думаю, Мушкетона нельзя именовать иначе, как господином – такой он, верно, стал важный.
– Так это Мушкетон так удружил мне?!
– Лучше сказать, что Мушкетон удружил мне, – все-таки мне нужен был кто-нибудь, особенно во время поездки в Тур.
– Так это Мушкетон! Ах болван, ах чугунная голова! – повторял Планше. – Так я и знал, сударь, что вам кто-то подал дурной совет.
Планше еще немного поворчал для порядка.
– Вот Гримо такая дикая мысль никогда бы не пришла в голову, – сказал Планше, успокоившись. – Этот парень надежный.
Так как мушкетер опять опустил голову и замолчал, Планше, искоса поглядывавший на него, наконец решился:
– Знаете что, сударь!
– Что, Планше?
– Я тут подумал… не позволите ли мне поведать вам нашу с Гримо историю? Глядишь, моя болезнь и выйдет потихоньку из моего организма вместе со словами. А их придется потратить немало, уверяю вас. Времени у нас достаточно – мы ведь не слишком торопимся. Дорога дальняя. Так я и сам бы вылечился, и вас бы развлек по пути в Париж.
Д’Артаньян был тронут этой дипломатией.
– Ты славный малый, Планше, – ответил он. – Я не настолько жестокосерд, чтобы позволить тебе зачахнуть на своих глазах. Выкладывай свои приключения. К тому же твой рассказ действительно развлечет меня – наверное, это как раз то, что мне сейчас необходимо.
– Отлично, сударь! – воскликнул Планше. – Честное слово, мне, кажется, уже немного полегчало. Итак, с чего мы начнем?
– С самого начала, разумеется!
– Извольте, сударь. Ваше желание – для меня закон. Только не перебивайте меня, я ведь не мастер рассказывать разные истории и, пожалуй, могу сбиться.
– Обещаю тебе, Планше, что буду нем, как рыба.
– В таком случае, сударь, я начинаю, – торжественно объявил Планше.
Глава пятидесятая
Рассказ Планше: день первый
Первым делом, сударь, я вам расскажу, как мы спаслись от гибели. Видно уж, наши с вами святые были сильны в тот день, что не дали нам покинуть этот мир.
Мы с Гримо приспособили несколько длинных досок к пустым бочонкам, предварительно закрыв их крышками и заделав все щели и отверстия. Доски матросы связали между собой; к тому времени они уже смекнули, к чему идет дело.
Господин Эвелин – вы должны его помнить, сударь, это помощник капитана – тоже здорово помогал нам. Опасность как-то сближает. Уже никому не приходило в голову орать на нас и тем более загонять в трюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145