— Капитан Страшников с Тигрового Хвоста доносит, что сейчас было совершено нападение на нашу эскадру и есть поврежденные суда. Один броненосец приткнулся к берегу у Девятой батареи.
— С ума сошел Страшников? — обозлился Белый. — Какое там нападение? Просто маневры. Быть может, моряки умудрились в суматохе сами себя подорвать, так это все же еще далеко не нападение. Передайте Страшникову, что я запрещаю ему наводить панику, — прик-азал генерал Юницкому.
— На то он Страшников, чтобы наводить страх на других, — заметил Тахателов.
Все вернулись в комнаты.
Стрельба постепенно стихла, и только прожектора еще продолжали усиленно ощупывать море и берег.
Вскоре гости сели за ужин.
— Выпьем по чарке горилки, — предложил генерал своим гостям, — щоб наша доля нас не чуралась — как поют у нас на Кубани, — щоб нам в Артуре жилося и чтобы никто нас здесь не беспокоил.
Все охотно чокнулись, выпили, еще чокнулись, усердно заработали челюсти, и гул общего разговора наполнил комнату. Два денщика в белых перчатках обносили гостей разнообразными блюдами, а хозяева внимательно следили за тем, чтобы винные бокалы не стояли пустыми.
О недавнем происшествии на море было забыто.
Комендант крепости Порт-Артур генерал Стессель был в хорошем расположении духа. Он только что обыграл в винт своих обычных вечерних партнеров: начальника своего штаба генерала Рознатовского, адъютанта ротмистра Водягу и штабного подполковника Дмитриевского.
Пока игроки были заняты картами. Вера Алексеевна Стессель с помощью своих четырех воспитанниц-сироток накрывала на стол. Худенькие девочки боязливо поглядывали на свою благодетельницу, от которой ежеминутно можно было ожидать и затрещин и поцелуев.
Не успели гости расположиться за столом, как с моря послышались выстрелы. Стессель, начавший было затыкать за пуговицу сюртука салфетку, насторожился.
— Что это может значить, Владимир Семенович? — обратился он к Рознатовскому. — Сейчас половина двенадцатого ночи
— Вероятно, моряки решили стрельбой ознаменовать высокоторжественный день именин своей адмиральши, — иронически ответил Рознатовский.
— Это черт знает что такое! Сколько раз я просил их ставить меня заблаговременно в известность о своих маневрах. Береговые батареи откроют по ним когда-нибудь огонь, и будут неприятности. Завтра же еще раз доложу об этом наместнику, — возмущался Стессель.
— Ведь подумай только, Анатоль, — обратилась Вера Алексеевна к мужу, — даже когда ты бываешь именинник, не говоря уже обо мне, ни одна пушка в крепости не стреляет, а этой кривляке Старк салютует весь флот. Подумаешь тоже — первая дама в Артуре!
— Обещаю тебе, Верочка, что в этом году на твои именины заставлю стрелять из всех пушек с утра до вечера в твою честь, — поспешил успокоить разгневанную супругу генерал.
— Узнайте-ка все же, ротмистр, в морском штабе, в чем там дело, — обратился Рознатозский к Водяге.
— Слушаюсь! — ответил ротмистр, выходя из-за стола.
— Отчего вы, ваше превосходительство, не поставите у себя телефон? Время теперь тревожное, да и удобство эго большое, — спросил у Стесселя Дмитриевский.
— Не выношу эту трескучую мерзость. Беспокойства много, а толку мало — вечно неисправен. Пусть уж в штабе трещит, а писаря ко мне с докладом бегают. Живая связь куда надежнее всех этих электрических штучек.
Возвратившийся Водяга доложил, что на море происходит ночное учение эскадры по отбитию минных атак и что крепости беспокоиться нечего.
Но в это время Водягу опять вызвали к телефону и, вернувшись, он сообщил, что какой-то капитан Страшников с батареи Тигрового Хвоста доносит о том, что эскадра только что кем-то была атакована и один из кораблей подорван.
— Немедленно справьтесь об этом у генерала Белого. Если сообщение неверно, то прикажите арестовать на двадцать суток Страшникова за распространение ложных сведений, — приказал Стессель.
Ротмистр вышел исполнять приказание.
— Наверное, все пустяки. Не может же война начаться без предупреждения, — вмешалась Вера Алексеевна. — Да и кто осмелится здесь, на Востоке, напасть на нашу Россию? Тебе наместник ничего не говорил? — обратилась она к мужу.
— Ничего. Даже не намекал, даже слухов не было. Только наши газетчики из «Нового края», известные врали, хотели что-то напечатать о тревожном положении в отношениях с Японией, да я запретил им помещать такой вздор. Виданное ли дело — мы и Япония! Нет, это, конечно, просто маневры, — окончательно решил Стессель.
— Ваше превосходительство, — доложил вернувшийся Водяга, — генерал Белый по вашему приказу арестовал капитана Страшникова на двадцать суток.
— Правильно, — одобрил Стессель. — Теперь можно и пропустить по чарочке за здоровье сегодняшней именинницы, — ехидно подмигнул он жене.
— За ее здоровье моряки и без нас сегодня выпьют целое море вина, — презрительно ответила генеральша.
— Тогда за сегодняшних японцев, что так напугали наших храбрых артиллеристов, — вставил Рознатовский.
Прямо с бала адмирал Старк прибыл на свой флагманский броненосец «Петропавловск», где в этот вечер было назначено важное совещание. Здесь он уже застал начальника морского штаба наместника, румяного и добродушного малоподвижного толстяка, контр-адмирала Витгефга, командира порта Артура контр-адмирала Греве, своего флаг-капитана Эбергарда и других чинов эскадры.
Старк зачитал свой рапорт наместнику о принятии мер по охране эскадры в ночное время. Он предлагал отказаться от постановки противоминных сетей, ввиду того что они имелись не на всех судах и могли служить помехой при необходимости экстренного съема кораблей с якоря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33