Мистер Ричмонд огляделся и сделал рукой жест, как бы обводящий все вокруг. Сияло солнце. В его лучах капли дождя на первоцветах, колокольчиках и примулах, украшавших майское дерево, сверкали, как бриллианты. Флаги полоскались на свежем ветру, а серебристо-серые листья платанов, выстроившихся перед домами, создавали впечатление, будто находишься в лесу. Приближался кульминационный момент праздника. Все услышали громкий крик, похожий на «гип-гип, ура!». Конь, конь, крошка-конь!Конь, конь, крошка-конь! И появился конь.Кейт никогда не видела ничего подобного. Она наблюдала на праздниках майские деревья, шуточные народные танцы и костры в Иванов день. Но все это были — чисто английские увеселения. А это фантастическое создание выглядело так, будто оно было совсем из других краев. Кусок черной ткани, пропитанной смолой, драпировал огромный каркас, на котором крепилась до смешного маленькая голова коня. А наверху, из центра каркаса, высовывался «всадник». На нем была большая черная маска, разрисованная белой и красной красками.Молодой человек, одетый в стиле исполнителей народных танцев о Робине Гуде, держа в руке какую-то деревяшку, вывел коня на площадь. И там они начали танцевать.Те, кто был вечером в трактире, узнавали некоторые движения, в особенности дразнящие подрагивания тела молодого человека с деревяшкой. Конь танцевал, каркас его покачивался, а толпа пела: Вместе, вместе мы станем танцевать,Ведь завтра приходит к нам летоКуда б ни ушли мы, сойдемся опятьВ майское утро это. Барабаны били не переставая. Для Гарри впервые барабанная дробь не ассоциировалась ни с армией, ни с убийством, ни со смертью. Барабаны били в честь жизни, а не смерти. Как объяснил один из барабанщиков накануне вечером, они пробуждали землю.Исполнители куплетов снова пропели «Встаньте…» трактирщику и его жене. И медленно пошли по городу, останавливаясь у каждого окна, чтобы обратиться с приветствием к старикам и старушкам.— Иначе старые люди почувствуют себя забытыми, — объяснил Гарри стоящий рядом мужчина.После трех-четырех куплетов каждый раз происходило нечто странное. Барабаны замолкали, конь опускался на землю, а песни звучали тише, и в них слышалась печаль.Гарри совсем не понимал слов, которые звучали в сопровождении этой медлен-ной мелодии. Но мотив… мотив трогал его своей грустью. Казалось, он был еще грустнее оттого, что слова были непонятны.«Дразнящий» — парень с деревяшкой в руках — подсунул ее под коня; потом ее вытолкнули оттуда, он схватил ее и огрел коня так, что тот подпрыгнул, как будто воскреснув после непродолжительной смерти. Гарри захотелось подпрыгнуть вместе с конем, а когда исполнители снова запели куплет, после которого конь «уми-рал», он почувствовал, как его охватила тоска по всем погибшим товарищам. О, где же наши парни, пропавшие во мгле,Ведь завтра приходит к нам лето.И что же с ними сталось на чужой земле,В майское утро это? «От многих из них остались только белеющие груды костей под солнцем Португалии и Испании», — подумал Гарри, когда конь снова опустился на землю. Он ощутил, как бегут по щекам слезы, и непонятно было, плачет ли он от горя или от радости, так перемешались эти чувства. Было столько радости в пении, танцах, в весенней зелени вокруг. Это был прежде всего ритуал единства и сплоченности. Не имели значение ни положение в обществе, ни возраст, ни богатство, ни дружба или вражда между людьми. И все-таки каждый раз, когда исполнялся припев, у Гарри сжималось сердце: ведь не только радость, но и горе и страдания неизбежны в жизни. Напротив Гарри стояли три местные девушки, а рядом с ними он увидел раскрасневшуюся от волнения Кейт Ричмонд.— Где же те девицы, которым петь пора, — пропели горожане, обращаясь к хихикающим и закрывающим лица девушкам.— Собирать цветы ушли они в луга… Наступила короткая пауза, потом «дразнящий» схватил ближайшую девушку, взвизгнувшую от удовольствия, и втолкнул ее под попону коня.Горожане запели «Вместе, вместе…», а четыре ноги под попоной продолжили танец. Когда закончился припев, из-под коня появилась девушка с лицом, измазанным сажей. Все радостно закричали. Гарри спросил у пожилой женщины, стоявшей рядом, что это означает, и она объяснила, что если девушка выходит с измазанным лицом, то она выйдет замуж к Рождеству. Каким-то образом кто-то узнал, как зовут Кейт, потому что следующий куплет был обращен именно к ней. Встаньте, мисс Кейт, в прозрачных шелках,Ведь завтра приходит к нам летоПросвечивает тело белее молокаВ майское утро это Кейт густо покраснела и отрицательно покачала головой, когда к ней приблизился «дразнящий», но все было напрасно. Ее тоже втолкнули под коня, и Гарри видел, как ее ноги неуверенно задвигались, пытаясь исполнить незнакомый танец.Когда она появилась из-под коня, толпа закричала еще громче, потому что у Кейт были испачканы смолой, пропитывавшей конскую попону, не только лицо, но и руки, и юбка.Танцы продолжались весь день до вечера. Во второй половине дня тетя Кейт не выдержала и устроилась на скамейке перед трактиром, где вместе с местной пожилой женщиной распила пинту эля, слушая рассказы о ритуале. Но все остальные прошли с горожанами до конца, несмотря на одолевавшую их усталость.Пение куплетов продолжалось, но Гарри не мог их петь. Как только он открывал рот, ему в голову приходила только строчка «Просвечивает тело белее молока…» В какой-то момент он оказался рядом с Кейт. Она взглянула на него и рассеянно улыбнулась. А он видел только ее, представляя ее в шелковом пеньюаре, сквозь который просвечивает тело. Он весь напрягся, и на мгновение им овладело желание вытащить ее из толпы и увести в укромное место, где он мог бы любить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59