Последние слова ее перед смертью были словами предостережения, мольбой о том, чтобы Бринн помнила о проклятии. Гвендолин Колдуэлл слишком хорошо понимала, как трудно бороться с влечением сердца. Что такое тоска по любви.
Непроизвольно Бринн сжала медальон. В тот день она торжественно поклялась, что никогда не позволит себе любить. Но сейчас она была на волоске от того, чтобы нарушить клятву. Она очень боялась того, что уже влюбляется в Лусиана. Ее желание быть с ним становилось все больше и походило на пытку. На пытку, которую она могла и не выдержать.
Бринн опустила медальон в шкатулку. Ей придется покинуть Лусиана немедленно…
Она замерла. Или сначала попытаться найти способ справиться с заклятием? Ей вспомнилось объявление в Гайд-парке, извещавшее о скорой ярмарке в Вестминстере. Может, Эсмеральда уже в Лондоне? Может, цыганка даст ей совет, обнадежит?
Понимая, что если ее увидят на ярмарке в одиночестве, то скандала не миновать, Бринн всерьез подумывала о том, чтобы попросить Рейвен составить ей компанию. И в то же время обсуждать с незамужней и все еще девственной подругой такие интимные вопросы, как ее отношения с мужем и беременность, Бринн было неловко. Кроме того, Рейвен стала настолько близка ей, что Бринн опасалась, что не выдержит и раскроет ей свою тайну. Мередит же была слишком занята семьей и ребенком, чтобы вываливать на нее свои проблемы. Поразмыслив, Бринн решила, что возьмет в сопровождение горничную, тем более что в этом не было ничего неприличного.
К счастью, день выдался прохладным и облачным, что позволило Бринн надеть глухой плащ с капюшоном. Не желая привлекать внимания, она наняла экипаж, в котором они и добрались до ярмарочной площади.
Ярмарка была похожей на те, что она посещала в Корнуолле с братьями. Были там жонглеры и кукольники, были лоточники, продающие апельсины, имбирные пряники и горячие пирожки с мясом. Были там и продавцы атласных лент, перчаток и ножей.
Народу в этот ранний час собралось не слишком много, но шатер с гадалкой найти оказалось непросто. Он располагался у дальнего края ярмарочного поля.
У входа в шатер Бринн встретила юная красотка, закутанная в шаль, в пышных разноцветных юбках и с браслетами на руках. Она предлагала всякого рода приворотные зелья. Однако Бринн, вежливо отказавшись, прошла в шатер, оставив Мег ждать ее снаружи.
В шатре царил полумрак, лишь одинокая масляная лампа рассеивала золотистый свет. Когда глаза привыкли к сумраку, Бринн разглядела пожилую цыганку, сидящую на ковре перед низким столиком. Узнав Эсмеральду, Бринн воспряла духом.
Волосы цыганки были седыми, и зубы почти все выпали. Лицо походило на дубленую кожу, и было покрыто сетью морщин. Черные глаза ее, однако, не утратили зоркости. Взгляд был острее кинжала.
– Миледи, – надтреснутым голосом сказала она, – слышала, вы теперь графиня?
– Да, матушка, – сказала Бринн, используя слово, которым у цыган принято обращаться к пожилым уважаемым женщинам. – А как у вас дела? Не бедствуете?
– Неплохо, – с усмешкой ответила Эсмеральда. – Хороший год для нашего брата. – Цыганка жестом пригласила Бринн сесть перед ней за стол.
Но когда цыганка хотела взять Бринн за руку, та покачала головой:
– Я пришла сюда не затем, чтобы ты читала по моей ладони, матушка. У меня к тебе особый вопрос. – Глубоко вдохнув для храбрости, Бринн вытащила из сумочки несколько золотых монет и положила их на стол. – Это очень важное дело.
– Твои сны вернулись? – сказала цыганка печально, хотя глаза ее хищно блеснули при виде золота.
– Да.
– Понимаю. И что у тебя за вопрос ко мне?
– Я надеялась, что ты могла бы сказать мне… Есть ли что-то, что я могла бы сделать, чтобы снять заклятие?
– Ты боишься за своего возлюбленного, – заключила старуха.
– Да, – сказала Бринн. – За своего мужа.
Взяв монетку, цыганка надкусила ее оставшимися зубами.
– Это будет нелегко. Проклятие пылкой Нелли на удивление сильное.
– Но его можно снять?
Цыганка молчала, пристально глядя на Бринн. Наконец она спросила:
– Ты его любишь? Своего мужа?
– Я… Я не уверена, – тихо сказала Бринн. Ей не хотелось даже себе отвечать на этот вопрос. – Если я позволю такому случиться, я подвергну опасности его жизнь. Я не переживу, если он погибнет из-за меня.
– Но ты готова за него погибнуть? Вот о чем ты должна себя спросить.
– Умереть за него?
– Да, миледи. Ты должна любить его так, чтобы не побояться пожертвовать собой. Это секрет настоящей любви. Ты готова отдать свою жизнь за него? Только ты можешь знать свое сердце.
Бринн смотрела на цыганку. В голове у нее все шло кувырком. Могла бы она так полюбить Лусиана? Наконец она мысленно встряхнулась.
– Ты хочешь сказать, что я должна за него умереть? Эсмеральда посмотрела на нее отчасти с сочувствием, отчасти с жалостью:
– Возможно, до этого и не дойдет.
– Но ты не можешь сказать мне, что я должна сделать, чтобы его спасти?
– Нет, этого я не могу сказать тебе, миледи. Только то, что знаю наверняка. Настоящая любовь может одолеть любое заклятие.
Эсмеральда сама себе противоречит, подумала Бринн, еще больше запутавшись; Если она полюбит Лусиана, он умрет, и все же… она должна полюбить его достаточно глубоко… или он погибнет.
– Крепись, миледи, – сказала цыганка и, протянув руку через стол, схватила Бринн за руку. – Еще не все потеряно.
– Спасибо, матушка, – пробормотала Бринн, рассеянно улыбнувшись.
Она медленно поднялась и вышла из шатра. Что ж, ответ получен, пусть и не вполне ясный. Она должна быть готова пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти Лусиана, и все же…
Можно ли доверять странному совету Эсмеральды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91