– Пул, – холодно напомнила ей домоправительница. – Меня зовут миссис Пул.
Бринн поняла, что совершила непростительную ошибку, не сумев запомнить имени домоправительницы первого раза. Кажется, она нажила себе в доме врага, не успев даже распаковать вещи. В будущем надо быть более внимательной.
Бринн виновато улыбнулась:
– Спасибо, миссис Пул. Дальше, я думаю, я сама справлюсь.
Домоправительница посмотрела на Бринн все с той же неприязнью, но, видимо, сочтя за лучшее не вступать в открытую конфронтацию, сделала реверанс перед тем, как удалиться.
Оставшись в одиночестве, Бринн перевела дыхание. Она понимала, что ей придется немало потрудиться, чтобы преодолеть столь явную неприязнь миссис Пул, но особого желания прилагать усилия в этом направлении у Бринн не было.
Она подошла к высокому окну и посмотрела вниз, на нарядный сквер. Она знала, что Лусиан богат, но не знала, насколько он богат. Эта спальня была под стать самой королеве.
Бринн невесело усмехнулась. Она не чувствовала себя адекватно в этом новом статусе и совсем не была уверена в том, что хочет быть хозяйкой всего этого несусветного богатства. По сравнению с этим дворцом ее дом в Корнуолле мог бы показаться жалкой хибарой, но, несмотря ни на что, тот дом был уютнее, теплее, там звучал смех, там люди относились друг к другу с искренней теплотой…
Бринн охватило уныние при воспоминании обо всем том, что осталось в Корнуолле. Как жить дальше? Она уже невыносимо тосковала по дому, по семье, по теплым человеческим отношениям.
Бринн заставила себя преодолеть приступ отчаяния. Жалеть себя было не в ее привычках. Отвернувшись от окна, она уже собралась снять платье, когда в дверь еле слышно постучали.
– Войдите, – сказала Бринн.
Дверь медленно приоткрылась, и на пороге возникла молодая светловолосая женщина в платье горничной. Она, не смея поднять глаза, смотрела в пол.
– Меня зовут Мег, миледи, – срывающимся от волнения голосом проговорила служанка. – Миссис Пул послала меня к вам, чтобы я помогла вам переодеться.
– Спасибо, Мег, но ты можешь сказать миссис Пул, что мне не требуется помощь.
К несказанному удивлению Бринн, у горничной задрожала нижняя губа.
– Что-то случилось, Мег? – заботливо спросила Бринн.
– Прошу вас, миледи, – взмолилась Мег, бросив на Бринн полный отчаяния взгляд, – прошу вас, не отсылайте меня. Умоляю вас. Миссис Пул подумает, что вы мной недовольны.
Увидев, что Мег не притворяется, Бринн прониклась к ней сочувствием.
– Дело совсем не в том, что я тобой недовольна, Мег. Просто я привыкла сама о себе заботиться. Но должна признаться, от твоей помощи я бы не отказалась.
– О, спасибо вам, миледи! – выдохнула Мег и присела в реверансе раз, потом еще и еще, словно Бринн и на самом деле была королевой. – Я обычно прислуживаю за столом, и большого опыта у меня нет, но я быстро учусь, и обещаю вам, что бы там миссис Пул ни говорила, что я сделаю все, что вы прикажете, все… – Девушка вдруг замолчала, словно выдохлась, и уставилась на Бринн, округлив от испуга глаза. – С чего я должна начать?
Бринн вымучила улыбку.
– Возможно, с пуговиц у меня на спине, – предложила она и повернулась к Мег спиной, терпеливо ожидая, пока горничная справится с поставленной задачей.
Ей предстояло найти подход ко всей прислуге, как к тем, чье положение в доме давно устоялось, таким как миссис Пул, так и к тем, что служили недавно и еще не успели набраться опыта, как Мег.
Как бы там ни было, приноровиться к порядкам, царящим в доме ее мужа, будет сложнее, чем она думала.
Дувр
В тюремной камере царил промозглый холод, и воняло крысами и давно не мытым человеческим телом. Смрад копился тут столетиями – столько, сколько существовала эта темница. Лусиан с трудом удержался от того, чтобы не зажать нос.
Из Корнуолла он отправился в Дувр, как только узнал, что правительственного курьера похитили и убили. В сумке курьера были депеши для лорда Веллингтона, находящегося в Испании, в том числе расписание поставок золота с указанием дат и мест поставки британским союзникам в Европе. Хуже всего было то, что первая партия золота общей стоимостью примерно две тысячи фунтов стерлингов уже была перехвачена и украдена, вся охрана беспощадно перебита.
Уже было начато срочное расследование. Агенты правительства прочесывали каждую таверну, каждый постоялый двор и каждый док в поисках зацепок. Тот, ради которого Уиклифф явился в тюрьму, имел глупость похвастать, что знает о краже, хотя он и клялся, что непричастен к убийству курьера.
Лусиан явился сюда с одним из своих лучших агентов, чтобы продолжить допрос заключенного.
– Эй ты, – ворчливо сказал тюремщик, – вставай. К тебе пришли.
Человек под рваным одеялом зашевелился, затем послышался его стон. Тюремщик пнул заключенного ногой.
– Это Нед Шанкс, милорд.
Здоровенный детина неуклюже поднялся на ноги, держась за ребра.
Шанксу явно крепко досталось. В свете фонаря Лусиан разглядел, что грязное лицо его было все в синяках, один глаз заплыл, на грязных волосах была запекшаяся кровь.
При виде коллеги Лусиана Филиппа Бартона лицо заключенного перекосило от страха. Именно благодаря Филиппу Шанкс угодил в эту темницу. Скорее всего, своим синякам и прочим повреждениям несчастный тоже был обязан Бартону.
– Оставьте нас, – приказал Лусиан тюремщику.
Когда тот ушел, Лусиан довольно долго молча разглядывал Шанкса. Чем дольше тянулось молчание, тем больше нервничал заключенный и, в конце концов, не выдержав, воскликнул неожиданно тонким для столь крупного мужчины голосом:
– Видит Бог, я ничего не знаю, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91