руки у обоих были напряженно вытянуты, одеяла почти не смяты. Джонна надеялась, что он протянет к ней руки этой ночью, по меньшей мере обнимет за талию. Но он этого не сделал, и она рассердилась на себя за свое разочарование. По ее подсчетам, прошло десять дней, как они были вместе. В последний раз они поцеловались перед тем, как он проводил ее на палубу. Она каждое утро стояла с ним на капитанском мостике и еще раза три по вечерам, но Декер ограничивался тем, что брал ее за руку. Он ничем не показывал, что ему хочется прикоснуться к ней.Дьявол стал таким же холодным и чужим, как глубокое синее море.— Я не очень хорошо помню их, — сказал он. — В основном по рассказам Колина.— Я имею в виду Мари Тибодо и Джимми Грумза. Мерседес сказала мне, что ты считал их своими родителями.— Это верно. А что ты хотела бы узнать? Голос его звучал не слишком доброжелательно, но Джонну это не остановило.— Они действительно были актерами?— Всегда, — сказал он, — и не только на сцене. Каждая наша кража казалась Джимми небольшим спектаклем. У него была к этому определенная склонность, и Мер это очень нравилось.— Мер, — тихо повторила Джонна. — Это ведь означает мать, не так ли?— Да. Так я ее всегда называл.Джонна осторожно повернулась на бок. Она подсунула руку под подушку, чтобы положить голову повыше, и пристально смотрела на слабо освещенный профиль Декера.— А у них были другие дети?— Нет. Только я. У Мер не могло быть детей. До того как Джимми нашел ее, с ней очень грубо обращались.— Она была проституткой?Декер слегка улыбнулся, представив себе, как ответила бы на этот вопрос Мари.— Она сказала бы тебе, что ты слишком хорошо о ней думаешь. «Пока в моей жизни не появился Джимми, — сказала бы она, — я была шлюхой. Но ты, Понт Эпин, сделал из меня святую».— И она была святой?— Я так считал. Она была умная, забавная, веселая. Она обладала почти неистощимым источником терпения и любила меня и Джимми до безумия.— Она всегда называла тебя этим именем?— Почти всегда. Она говорила, что это мое профессиональное имя. Составная часть пьесы.— Как же задержали Мари и Джимми?Декер ответил не сразу. Наконец он рассказал ей то, чего не рассказывал еще никому.— А их не задержали. То есть не совсем.— Но…— Задержали меня.Джонна несколько минут молчала, раздумывая над его словами.— Мерседес мне ничего не сказала, — проговорила она спокойно. — Иначе я не стала бы…Декер прервал ее:— Мерседес этого не знает.— Вот как?— Мы с Мерседес, Джонна, не делились подробностями своей жизни.— Она слишком тонкая натура, чтобы спрашивать прямо о некоторых вещах, ты это хочешь сказать?— Приблизительно, — ответил он сухо.— Я бываю иногда слишком прямолинейной, как ты знаешь, даже бестактной. И не сильна в дипломатии. У меня для этого не хватает терпения, и я неизлечимо любопытна.Все это он давным-давно знал за ней. Ее простодушие по-прежнему обладало властью очаровывать его. Интересно, подумал он, не потянется ли она к нему сегодня ночью? Черт тебя разберет, хотел сказать он. Если она считает, что ее жизнь — накатанная колея, она должна ухватиться за того, кто может изменить это невыносимое для нее положение.— Ну? — спросил он наконец. — Допрос окончен?Джонна поняла, что ей бросили вызов, но она не приняла его.— Как тебя задержали?— Я стал беспечным, — начал Декер. — Я позволил своим мыслям витать в облаках, когда пытался украсть цепочку от карманных часов. В тот день я уже дважды успешно сделал это. Я делал это сотни раз с тех пор, как Джимми впервые позволил мне попробовать самому в день моего рождения. Мне тогда исполнилось десять лет. На этот раз я забыл главное правило.— Главное правило?— Правило Джимми, во всяком случае. Он говаривал, что люди все разные. Иногда кажется, что голова у него чем-то занята, а он, может, как раз сейчас думает о времени. Джимми хотел сказать, что человек бывает занят совершенно не тем, чем кажется с виду. Я протянул руку к цепочке, мой маленький ножик уже готов был срезать ее с бриджей какого-то денди, как вдруг он решил узнать, который час. Он схватил меня за руку, и я воткнул нож ему в ладонь. Я думал, что это заставит его отпустить меня, но он только сильнее сжал мою руку и принялся громко звать констебля.Джонна смотрела на него, широко раскрыв глаза, и придвинулась ближе к Декеру.— И что было дальше?— Джимми и Мер видели все это. Они обрабатывали толпу вместе со мной, и теперь оказались в самом ее центре. Джимми оттащил меня и швырнул к Мер. Она бросилась со мной в сторону, но каким-то образом мой нож задел ее карман. Карман порвался, и вся ее утренняя добыча вывалилась на мостовую. Там были камея, пара серег, несколько шелковых лент. Ее схватили, я попытался пробраться к ней, но толпа вокруг нее сомкнулась. Я думаю, Джимми попытался вытащить ее оттуда, потому что слышал, как кто-то завопил: «Держите его». Кругом все толкались, кричали. Я уже больше не видел их.— А про тебя забыли.— Я думаю, что денди, которого я ударил ножичком, запомнил меня.Джонне показалось, что на его лице промелькнула горькая улыбка.— Ты убежал, — сказала она.Декер кивнул. Заговорил он не сразу, и теперь его голос звучал хрипло:— Мер и Джимми посадили в Ньюгейтскую тюрьму. Я не мог навестить их, опасаясь, что меня тоже схватят. Если уж они рискнули всем, чтобы спасти меня, было бы неблагодарностью с моей стороны оказаться за решеткой. — Декер помолчал. — Так, во всяком случае, говорил я сам себе.— Я думаю, ты был прав.— Не знаю. Если бы я объявился, нас троих могли бы сослать на каторгу.— Или повесили бы всех вместе.Декер покачал головой.— Их повесили потому, что они отказались выдать меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124