Особенно же заинтриговали Клио мужские органы Меррика, скрытые под куском материи. Их пересекал в нескольких местах вытертый кожаный ремешок, поддерживающий повязку, и по этой причине они напомнили девушке кулак профессионального драчуна. Любители кулачного боя точно так же обертывали кисть руки полотном, прихватывая его тонкими кожаными ремнями.
Потом Меррик, который знать не знал, что за ним наблюдают, повернулся к ней спиной, и она увидела покрывающие эту спину шрамы – бледные, совсем старые на вид, и еще довольно свежие, имевшие багровый оттенок.
Мышцы на ягодицах Меррика были столь же крепкими и выпуклыми, как на груди или на животе, и Клио подумала, что в этом нет ничего удивительного. Достаточно было вспомнить, с какой легкостью он, не прибегая к шпорам, управлял конем, сжимая его бока коленями или бедрами, а для этого, что и говорить, требовалась немалая сила.
Клио давно уже не обращала внимания на то, что бормочет себе под нос Меррик, разгуливая по коридору. Поскольку он в основном ругался и чертыхался, почерпнуть что-либо интересное из его слов не представлялось возможным. Куда интереснее было наблюдать за ним и его разглядывать...
Впрочем, через некоторое время бесконечное хождение Меррика из стороны в сторону по коридору стало вызывать у нее головокружение. Она помотала головой, пытаясь отогнать это неприятное ощущение, но лучше ей не стало. Комната поплыла у нее перед глазами, как у человека, выпившего лишнего. Клио попыталась глубоко вздохнуть, но это помогло мало и лишь разбередило рану, которая отозвалась такой острой болью, что у Клио по щекам потекли слезы, и она вынуждена была закрыть глаза, чтобы их остановить.
«Как все же несправедливо устроен мир! – подумала девушка. – Когда есть на что посмотреть, приходится закрывать глаза...»
Она попыталась приподнять веки, но они как будто налились свинцом и не желали слушаться. А еще через минуту Клио начала проваливаться в бесконечную черную пропасть.
17
Вокруг постели Клио, как стая воронов – предвестников несчастья, собралось множество людей. Долби и Долги широко открытыми глазами смотрели на лежавшую без движения хозяйку и печально качали головами. Тобин и сэр Исамбар стояли рядом с дверью, словно на часах, а перед ними выстроился ряд служанок, которые обычно ухаживали за леди Клио. Их было трое, этих женщин, – две постарше и одна молоденькая, пухленькая, по имени Далей, у которой глаза все время были на мокром месте.
Брат Дисмас находился у изголовья постели больной. Он читал по-латыни молитвы и чертил освященным елеем знак креста у нее на лбу. Неожиданно для всех монах вдруг заговорил по-английски – очевидно, для того, чтобы люди поняли, о чем он молит господа:
– Господь вседержитель! Сохрани жизнь этой неразумной дочери Евы! – Тут брат Дисмас обрызгал святой водой Клио, кровать, на которой она возлежала, а заодно Меррика и всех прочих, кто находился от него на расстоянии пяти футов. – Зная твою великую мудрость и милость, господи, все мы надеемся, что ты оставишь сию юную деву с нами, поскольку в ней испытывают нужду... испытывают нужду...
Брат Дисмас с минуту помолчал и окинул взглядом спальню, стараясь по возможности не встречаться глазами с Мерриком, который, стиснув зубы с такой силой, что у него на скулах обозначились желваки, мрачно следил за манипуляциями монаха.
– Поскольку в ней испытывают нужду многие заблудшие души, которых ты, господи... по своей великой милости... по великой милости своей... наставишь когда-нибудь на путь истинный, – закончил монах совсем уж маловразумительно, бросив, однако, выразительный взгляд в сторону Меррика.
В этот момент в комнату вошла старая Глэдис. Мгновенно оценив обстановку, она воздела вверх руки, словно ведьма, готовящаяся произнести заклинание, и заплясала, забегала по комнате, распевая во весь голос старинную песню друидов. При этом ее черная накидка летела вслед за ней, как крылья летучей мыши.
Монах мигом захлопнул рот и вытянул перед собой крест, отгородившись им от старухи, как щитом.
Меррик почувствовал, что даже ради Клио не может больше являться безучастным свидетелем этого спектакля. Ему не терпелось приступить к обработке ее раны, поскольку он считал это средство гораздо более действенным, чем молитва.
– Вон! – гаркнул он, указывая на дверь. – Все до последнего – вон отсюда! Сейчас же!
Повинуясь указующему персту лорда, все присутствующие в один миг снялись со своих мест и ринулись к двери, создав у дверного проема небольшую давку. Все, за исключением брата Дисмаса, который в этот момент был занят тем, что привязывал к своему кресту головку чеснока. Равным образом не торопилась никуда уходить и старуха Глэдис. Она слонялась по комнате, временами останавливаясь и принимаясь корчить монаху рожи в явной надежде, что он не выдержит и ретируется первым.
– Я сказал – все вон! – Меррик грозно сдвинул брови и выразительно посмотрел на монаха, едва сдерживаясь, чтобы не послать его ко всем чертям.
– Как – и я тоже? – Брат Дисмас приосанился и поднял свой крест повыше. – Мне, служителю божьему, не следует оставлять леди Клио в такой компании. Извольте, милорд, сначала прогнать отсюда эту старую ведьму, пока она не наградила миледи сглазом или еще чем-нибудь почище того. Я же стану читать во здравие леди молитвы.
– Думаю, миледи больше поможет, если я, наконец, извлеку наконечник стрелы из ее плеча. – Меррик сделал шаг по направлению к монаху. – А вы со своими молитвами здесь только мешаете.
Добрый брат Дисмас мгновенно изменился в лице, повязал на пояс свои четки и, зажав под мышкой огромный фолиант с медными застежками, двинулся к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110