– Значит, Тора научила тебя предавать вождя своего и законоучителя?! За это проклят ты перед Богом и народом избранным! Не увидишь ты завтрашнего восхода солнца, несмотря ни на какие римские милости! О тебе речено Псалмопевцем. – Иуда повысил голос и запел на иврите: – «Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие, Ибо они, как трава, скоро будут подкошены и, как зеленеющий злак, увянут... Ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю... Еще немного, и не станет нечестивого; посмотришь на его место, и нет его... Нечестивый злоумышляет против праведника и скрежещет на него зубами своими; Господь же посмеивается над ним, ибо видит, что приходит день его. Нечестивые обнажают меч и натягивают лук свой, чтобы... пронзить идущих прямым путем. Меч их войдет в их же сердце, и луки их сокрушатся. Нечестивый подсматривает за праведником и ищет умертвить его. Но Господь не отдаст его в руки его, и не допустит обвинить его, когда он будет судим» (Пс. 36:1–2; 9–10; 12–15; 32–33).С каждой фразой голова коленопреклоненного Иоханана пригибалась все ниже к земле, как головка гвоздя под ударами молотка. Он не знал древнееврейского, в синагогах слышал всего-навсего «таргум» – перевод Святой Книги на арамейский язык – и из всего монолога Иуды понял только, что великий маг обрек его на скорую и ужасную смерть. Полуузнаваемые слова на каком-то знакомом и в то же время чужом языке, видимо, очень древнем, не могли быть не чем иным, кроме как опаснейшими заклинаниями. Не выдержав напряжения, Иоханан упал в обморок.Вокруг царил первозданный хаос. У ликторов дрожало буквально все: губы, длани с фасциями, колени. Гай согнул десницу в локте, ударив по сгибу кулаком левой руки, что означало эрегированный фаллос. Серторий выставил в сторону Иуды амулет – розовую раковину улитки, представлявшую собой символ женской вульвы. Колоний просунул большой палец правой руки между средним и указательным. Кукиш (который римляне называли «йса», то есть фига, винная ягода) обозначал совокупление мужчины и женщины.Не поняв слов, квириты уловили суть происходящего: волшебник призывает духов тьмы отомстить предателю.Они инстинктивно использовали добродейственные сексуальные символы и жесты Христианство превратило их в неприличные.

против сглаза и вредных чар. Злой колдун – носитель разрушающего начала, коему может противостоять только мощь созидания. Силы, стоящие за детородными органами и способами полового акта, – есть силы размножения, самые могущественные в мире, ибо именно они дали жизнь Вселенной.– Не отваживайте меня, я не колдун, – устало сказал Гавлонит своим врагам.– Ты и чародей, и лжец изрядный! Как, ты сказал, тебя зовут, сынок? – с издевкой и угрозой спросил первым пришедший в себя Серторий.– Я сказал правду. Второе имя моего отца – Симон. Псевдоним Ишкариот я получил задолго до того, как меня прозвали Гавлонитом и Галилеянином.– Почему утаил остальное?– Ты не спрашивал, – пожал плечами зелот.– Жаль, что ты не попался мне во время битвы. Впрочем, тогда бы вы оба, и Лонгин, и ты, числились во владениях Прозерпины...– Нет, тогда были бы мертвы и Лонгин, и ты, отец, – уверенно возразил Гавлонит. – Ты лучший боец легиона, но вчера со мной не справился бы никто.Примипул открыл было рот для возражения, но взамен прошептал:– Может быть, и так... «Хвастливый воин – хвастливый осел», – и замолк.Наступившую тишину разорвал полуистерический смех Гая:– Наш Серторий, воплощение доблести квиритов, ненавистник всех варваров, а иудеев в особенности, принял в семью... О боги! Кого бы вы думали? Атамана бунтовщиков! Да это же... как если бы Красе усыновил Спартака! Ха-ха-ха!Овладевшее всеми напряжение вдруг лопнуло подобно перегретой на открытом огне амфоре с вином. Собравшихся в приемной людей охватило вакхическое, неестественное, насылаемое Небом лишь в особые моменты веселье.Поросячьим визгом заходился Гай, сотрясаясь в пароксизмах смеха.Бухал раскатами хохота Серторий.До крови кусали губы, дабы не поддаться неуместному буйству и не захихикать, стражники и ликторы, которым по уставу следовало хранить полное бесстрастие.Даже в каменном утесе лица Колония открылась расщелина улыбки.Горько и искренне, до слез, смеялся над собой и Иуда.– Повеселились – и хватит! – прервал утеху римский полководец, перейдя с койне на латынь. Он не подозревал, что Иуда знает и этот язык. – Что будем делать с Гавлонитом, Гай? Распнем здесь? Или в Цезарее? Или отведем в Антиохию к Квиринию?– Позволь, легат, – вступил в разговор Серторий. – Ты не имеешь права казнить римского гражданина, да еще вдобавок моего сына!– Ты в своем уме, примипул? Захотел тряхнуть стариной? Мерить землю саженью и таскать дерн при постройке лагеря?– Это дело рядовых, а не центурионов, – продолжал упрямиться Сертории.– Сие нетрудно поправить, я могу тебя не просто разжаловать, а даже отрубить тебе голову без суда!– Мне можешь, а Иуде – нет! Он теперь настоящий квирит, в армию не призывался, а потому гражданское лицо. Ты не волен его казнить без санкции императора или сената. Я понимаю, это формальность, однако ты всегда ценил не только дух, но и букву закона!– Твоя любимая пословица, прокуратор: «Закон суров, но это закон». Сейчас впору сказать: «Закон глуп, но это закон». – Второй легат принял сторону центуриона.– Да вы что, оба рехнулись?! Поистине, «Кого Юпитер хочет наказать, того лишает разума»! Я понимаю, этот еврей вылечил твоего сына, Сертории. Ты перед ним в долгу. Я тоже обязан тебе жизнью, и Гая твоя доблесть дважды вырывала из лап Смерти во время боев. Мы – твои должники, а ты обязан иудею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94