— Сживет, — согласилась я и нечаянно порезала его снова.Папик поморщился, но промолчал.— Ты уж ей скажи что из могилы меня в последний момент вытащила, — попросил папик.— Придется, — вздохнула я и снова его порезала.— Доченька ты моя золотая, — обрадовался он.А за папика мне мать вряд ли спасибо скажет, это она сейчас белугой ревет, а вообще — то она сколько себя помню, всегда стонала, что б он сдох поскорее.Папика я минут через двадцать отодрала, он встал, кряхтя, осмотрел кровавую лужу на досках и заметил:— Как поросенка на крыльце резали, прибрать бы.— Мать потом замоет, — махнула я рукой.— Ты ее домой — то запусти, доча, — попросил отец.Я выглянула за ворота, покрутила головой и удивилась — ни матери ни бабулек не было.— Нету ее, — объявила я. — Я пойду баньку затоплю, тебе помыться надо, ты ж в крови и клее с ног до головы.— Да я сам потом, — засмущался папик.— Сиди уж, — вздохнула я.В сарайке где хранились дрова были только чурбачки, и их следовало поколоть. Я тщательно обследовала все углы, однако топора не нашла.В это время схлопнула калитка и мать, да не одна, толпой, завалила во двор.— Мам, — высунулась я, — а где топор, не знаешь?— За дверью, — автоматически ответила она, перевела глаза на крыльцо и протяжно завизжала на одной ноте. Бабы, пришедшие с ней, посмотрели на крыльцо и тоже заголосили.— Гражданочка, пройдемте, — шагнул ко мне здоровый усатый мужик.— Зачем? — буркнула я, — не видите что у меня тут творится?— Участковый Акимов, — представился он, — где тело?— Какое именно? — осведомилась я.— Убилаааа !!! — тоскливо выла мать. Бабуськи старательно ей подвывали.— Слушай, успокойся, а? — раздраженно завопила я, пытаясь перекричать разноголосый вой. — Ты чего тут цирк устраиваешь?И тут на крыльцо тихо вышел отец.Вой стих.— Живой еще? — удивленно ахнула соседка, Кузьмовна.— Да не жилец все равно, вона на нем места живого нет, — авторитетно заявил то — то.— А вы чего это? — робко спросил отец и вопросительно на меня посмотрел.— Жену свою спроси, — рявкнула я, — а то меня сейчас за твое убийство в кутузку сволокут!!— Какое — какое убийство? — не понял он.— Мать! — рявкнула я. — Ты чего тут перед людьми меня позоришь? Папика надо просто вымыть, и он как новенький будет!— Так а нож тебе зачем нужен был? — смутилась она.— Лечила я нашего папика!!!— Так он сейчас здоровый? — переспросила она.— А сама не видишь? — гавкнула я. — Все, граждане, расходитесь, кина не будет!— Так он же помирал, — ахнула Кузьмовна, — сама видела, а теперь смотрит — ко, ходить!— Таблеток дала! — ответила я, успокаиваясь.— И каких? — спросил участковый, — у меня вот теща тоже не встает.— Марвелон! — ляпнула я первое попавшееся умное название. Хватит с меня уже парфеновских крестьян, узнавших что я ведьма. Будем надеяться что никто из крестьянок этими таблетками от беременности не пользуется.— А от чего они?— Да от всего, — отмахнулась я.— Дорогие поди таблетки? — не успокаивался местный представитель власти.— Пятьсот рублей пачка! — загнула я.Бабки, с интересом прислушивающиеся к нашему разговору, дружно ахнули.— Это ж что такое делается, почитай всю пенсию на них отдать! — загалдели они.Неохотно, но деревенские все же разошлись, жарко матеря правительство, при котором старушки 80 лет от роду вынуждены отказывать себе в жизненно необходимых им оральных контрацептивах.— Доча, — просительно посмотрела на меня мать.— Уйди, — поморщилась я.— Я ведь не подумавши.— Слушай, мать, — разозлилась я. — Ты у меня заслуженная учительница, женщина неглупая. Ну как ты могла подумать что я отца убью???— Так ты ж сама сказала что сейчас он отмучается, — робко сказала она.— И к тому же — ну ладно, подумала такое, — распалялась я. — Но милицию привести в такой ситуации и народ — это вообще не по-родственному!!!— За Костеньку перепугалась, — снова зарыдала мать. — Прости меня, дуру старую!Я посмотрела на нее, маленькую, седенькую, и сердце мое дрогнуло.— А чего — это ты так? Ты ж всю жизнь ему смерти хотела.— Он, доча, не такой ведь был раньше, — тихо ответила она.— Мать, вернешься в город — запишу тебя к психоаналитику, ты и отца довела до такой жизни и меня поедом ешь, никакой жизни от тебя нет, — постановила я и поднявшись, пошла на улицу.— Доча, ты куда? — вскрикнула мать.— К знакомым, — буркнула я.На мать я была зла — так меня перед людьми ославить, и потому решила сходить попроведовать бабусю — одуванчика.
Бабуся воплощала мою мечту о достойной старости. Она сидела в садике за круглым, накрытым белой скатеркой столиком и пила чай с пирожками. В окошке телевизор показывал очередную серию мыльной оперы, и старушка сосредоточенно не глядя слушала о том, что Хосе Фернандес не должен был говорить маленькому Хуанито что его подменили в роддоме. Антураж довершали два резвящихся в траве котенка.— Бабушка, здравствуйте, можно к вам? — через заборчик поприветствовала я.— Ааа, доченька, — встрепенулась обрадовавшаяся старушка, — глазки — то не видят, зато по голосам вас всех помню. Заходи, милая!Пока я обходила заборчик, старушка налила мне в чашечку душистого чая и положила рядом на блюдечко пару пирожков.— Как хорошо, что ты зашла, а то сижу тут, кукую одна, — приговаривала старушка. — Ты тут к кому приехала — то? Вижу, не местная ты, девонька.— Да я папу навещаю, — я с удовольствием откусила пирожок, отцепила от джинс серого котенка и взяла его на руки.— Вот ты посмотри, какая внимательная, — всплеснула руками старушка, — а ко мне сейчас соседка забегала, говорит, одна тут девица отца родного только что зарезала! Что делается!Я поперхнулась пирожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80