Ее глаза закатились. Уэксфорд бросился к Норин и подхватил её на руки, не дав упасть.
— Где вашей сестре чинили машину? — спросил Бэрден. Марголис поднял глаза от своего позднего завтрака, состоявшего из кофе, апельсинового сока и неудобоваримых на вид крутых яиц. На лице его появилась равнодушно-безнадежная мина.
— В каком-то гараже, — сказал он и добавил: — Может, у Которна, а?
— Вы не можете не знать, мистер Марголис. Разве вашу собственную машину не обслуживают?
— За этим следила Энн, — художник перевернул яйцо в подставке скорлупой вверх, как ребенок, забавляющийся первоапрельскими шутками. — Хотя что-то такое было… — Он взъерошил свои волосы, и они сделались похожими на нимб. — Какая-то поломка. Я почти не помню. Вроде, она говорила, будто собирается к кому-то еще. — Он поставил поднос на подлокотник дивана и поднялся, чтобы стряхнуть крошки с колен. — Жаль, не могу вспомнить.
— Она поехала к этому Рэю, мистер Марголис, — едко вставила миссис Пенистан. — Вы же знаете. Возьмите себя в руки. — Она взглянула на Бэрдена, пожала плечами и возвела очи горе. — С тех пор, как исчезла сестрица, он начал разваливаться. Ничего не могу с ним сделать. — Домработница села рядом с Марголисом и окинула его долгим, полным отчаяния взглядом. Миссис Пенистан напоминала Бэрдену мамашу или няньку, приведшую в гости непослушного ребенка. Она склонилась к художнику и запахнула полы его халата, прикрывая пижаму.
— Какой ещё Рэй?
— Не спрашивайте меня, дорогой. Вы же знаете, она никогда не называла фамилий. Помню только, что пару месяцев назад она сказала: «Хватит с меня этой обдираловки у Рассела. Отныне пусть наши машины осматривает Рэй». Я ещё спросила, кто такой Рэй, а она говорит: «Не ваше дело, миссис Пенистан. Хороший парень, и очень меня ценит. А если я скажу, кто он, его могут выгнать с работы».
— Он приходил сюда ремонтировать машины?
— О, нет, дорогой. Тут нет необходимых инструментов. — Миссис Пенистан обвела глазами мастерскую и посмотрела на окно, словно желая показать, что ни в доме, ни в саду нет ни одного предмета, годного для практического применения. — Она сама ездила к нему. Понимаете, он живет где-то неподалеку. Я видела, как она уезжала, но, когда возвращалась, меня тут уже не было. Зато он оставался дома, — она ткнула пальцем в тощую грудь Марголиса. — Но ведь он никогда не слушает, что ему говорят.
Когда Бэрден уходил, они сидели рядом, и миссис Пенистан уговаривала Марголиса допить кофе. Дорожка намокла от дождя, под ногами лежали влажные лепестки. Ворота гаража были открыты, и Бэрден впервые увидел машину Марголиса. Она была зеленая.
Он начал прикидывать, как могло быть обстряпано это дело. Теперь, думал инспектор, понятно, почему использовали черную и зеленую машины и где до полуночи стоял белый «альпин» Аниты. Почувствовав волнение, Бэрден торопливо зашагал к калитке, открыл её, и с кустов боярышника на него, будто из ведра, хлынула вода.
Вот как, должно быть, чувствует себя психиатр, думал Уэксфорд.
Норин Энсти лежала на кушетке в комнате отдыха, глядя в потолок, а он сидел возле неё и слушал.
— Он всегда носил нож, — рассказывала она. — Я увидела его в первый же день, когда Рэй поднялся ко мне из гаража. Джефф работал внизу. Я часто носила ему кофе, а потом стала угощать и Рэя тоже. И вот однажды он сам пришел наверх. — С минуту она молчала, качая головой. — Боже, он был прекрасен. Не смазлив, а именно прекрасен, совершенен, какими и должны быть люди. Какой я сама никогда не была.
Уэксфорду не хотелось прерывать её, но пришлось: ведь он не был психоаналитиком.
— Сколько ему лет?
— Десятью годами моложе меня, — ответила она, и Уэксфорд понял, как больно ей это говорить. — В тот день он поднялся наверх. Мы были совсем одни, и он достал маленький складной нож. Вытащил из кармана и положил на стол. Я никогда не видела их раньше и не знала, что это такое. Мы почти не разговаривали. О чем нам говорить? У нас не было ничего общего. Он сидел, улыбался и делал всякие намеки. — Она почти смеялась, но Уэксфорд слышал её стесненное дыхание. — Я так жалела его, — Норин отвернулась к стене. — К тому времени у меня уже несколько месяцев была зажигалка. Я вспомнила об этом, когда давала Рэю прикурить. Он сказал: «Нет, огонь на твоих губах». Потом посмотрел на зажигалку и спросил: «Он дарит тебе такое? Он дарит тебе безделушки, потому что не может дать ничего другого?» Это была неправда, но, возможно, так казалось со стороны. «И у меня тоже есть безделка», — сказал он, взял нож и прижал к моему горлу. Выступила кровь. Я замерла, а то он зарезал бы меня. Боже мой, я была учительницей французского языка в школе для девочек. Мне никогда не приходилось кричать. По-вашему, пусть бы он убил меня? После его ухода у меня на шее осталась царапина. Я знала: он смотрел на неё все время, пока лежал на мне.
— Смит развелся с вами? — спросил Уэксфорд, нарушая молчание.
— Он все узнал. Это было нетрудно. Я никогда толком не умела скрывать свои чувства. Джефф простил бы меня и начал все сызнова. Он не мог поверить, что я хочу выйти замуж за человека, который на десять лет моложе, рабочего из гаража… Я сходила по нему с ума. Я знала, что он садист и недоумок. Он резал меня, резал по-настоящему. — Она спустила платье. Под левой ключицей виднелся белый рубец. Уэксфорд почувствовал тошноту. Словно кто-то щекотал гортань ногтем.
— Вы всегда были несчастны?
— Я никогда не была счастлива с ним, — она сказала это почти со стыдом. — Не думаю, что я пережила хоть одно мгновение, которое можно было бы назвать счастливым. Он ненавидел Джеффа. Называл себя его именем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59