— Сэр Лайонел! — воскликнул Смит. — Куда ведет коридор за той дверью?
— Бог его знает, — последовал ответ, разбивший мою последнюю надежду. — Мне известно об этом не больше, чем вам. Возможно…
Внезапно он умолк. Речь его прервал звук, который в этой освещенной единственным фонарем мрачной камере заставил меня мысленно перенестись в древний Рим, в Рим Тигеллина, в подземелья гладиаторского цирка Нерона. Рычание львицы и нескольких леопардов гулким эхом раскатилось по потайным коридорам.
Найланд Смит хлопнул себя рукой по лбу и устремил на меня безумный взгляд.
— Храни ее Боже, — прошептал он. — Либо их планы, неизвестно откуда добытые, оказались неточными, либо в панике они сбились с пути…
Теперь с рычанием хищников смешивались дикие вопли людей.
— Они попали прямо в старую часовню!
Как мы выбрались из потайного лабиринта Грейуотер-парка на поверхность земли, как обогнули западное крыло и подбежали к заросшей плющом стрельчатой двери бывшей часовни, я не помню. Вокруг меня плясали какие-то огни, а полуодетые слуги появлялись, казалось, из пустоты.
Я находился в состоянии временного помрачения рассудка.
Сэр Лайонел Бартон тоже вел себя как помешанный. Он сорвал с двери древние засовы и бросился в вымощенный каменными плитами сводчатый коридор, пересеченный полосами лунного света и тенями норманнских колонн. Из-за железных прутьев доносились теперь леденящее душу ворчание леопардов и звуки возни.
Смит твердой рукой держал фонарь, пока Кеннеди справлялся с тяжелыми засовами на двери.
Бесстрашный баронет влетел к своим свирепым питомцам, и луч электрического света выхватил из темноты сцену, при виде которой мне стало дурно от ужаса. Возле зияющего в полу пролома навзничь лежал Гомопуло с растерзанным в клочья горлом; белую рубашку его заливала кровь. Черный леопард, попирающий передними лапами грудь мертвеца, устремил на нас горящий взгляд. Рядом сидел второй хищник.
В углу логовища, среди соломы и мусора, лежал бирманский дакойт, впившись сильными пальцами в горло третьего, самого крупного леопарда, уже мертвого. Сверкающие в свете фонарика белоснежные клыки зверя утопали в разодранном плече бирманца.
И возле этой пары на соломе ничком лежала Карамани. Голова девушки покоилась на вытянутых вперед тонких обнаженных руках, и волна волос полностью скрывала ее лицо.
В один миг сэр Бартон оказался возле стоящего над Гомопуло крупного зверя, схватил его за шкирку и держал на весу в могучих руках. Леопард скулил и подвывал от страха, беспомощный, словно крыса в зубах терьера. Второй хищник спасся бегством в смежное логово.
Картина это вспыхнула перед моим взором и померкла. В мире внезапно стало пусто и безмолвно, и я опустился на колени возле той, чья жизнь была и моей жизнью.
Долгие часы прожил я в мучительной агонии — часы, которые на самом деле были всего лишь мгновениями, пока голова Карамани покоилась у меня на плече и я пытался обнаружить у возлюбленной признаки жизни и страшился увидеть жуткие раны… Поначалу я не мог поверить в чудо, не мог осознать невероятную, немыслимую правду.
Карамани осталась цела и невредима и спала глубоким сном наркотического опьянения!
— Леопарды решили, что она мертва, — прошептал Смит. — И потому даже не прикоснулись к ней!
ГЛАВА XXXVII
ТРИ НОЧИ СПУСТЯ
— Прислушайтесь! — воскликнул сэр Лайонел Бартон.
Он стоял на черном коврике перед массивным резным камином — громадный человек в соответствующем по масштабу интерьере.
Я осекся и напряженно прислушался. В Грейуотер-парке в этот поздний час стояла мертвая тишина.
Снаружи потоками лил дождь, и в его безостановочном шуме тонули все другие звуки. Затем сквозь ровный гул ливня мне все же удалось различить некий звук, природу которого поначалу я не мог определить.
— Вой леопардов? — предположил я.
Сэр Лайонел нетерпеливо помотал головой. Звук становился все громче и громче, и наконец я понял.
— Кто-то кричит! — воскликнул я. — Человек, который скачет на лошади во весь опор.
— Он приближается, — добавил сэр Лайонел. — Вот, он уже у входной двери!
Бешено зазвенел колокольчик, и эхо разнесло пронзительный звон по огромным залам и бесконечным коридорам Грейуотера.
— Кеннеди откроет.
Сквозь свист ветра и шум дождя до меня донесся лязг отпираемых засовов. Вся прислуга давно уже отправилась спать, и Карамани тоже, но слуга сэра Лайонела бодрствовал и не терял бдительности.
Сэр Лайонел направился к дверям; я поднялся с кресла и хотел уже последовать за ним, но тут на пороге комнаты появился Кеннеди, а за ним весь забрызганный грязью смертельно-бледный кучер. Его перепуганные глаза перебегали с одного лица на другое.
— Доктор Петри? — выдохнул он.
— Да! — откликнулся я, внезапно охваченный тревогой. — Что случилось?
— Бог мой! Да это же слуга Гамильтона! — воскликнул Бартон.
— Мистер Найланд Смит, сэр, — продолжал кучер прерывающимся голосом, и худшие мои опасения подтвердились. — На него напали, сэр, по дороге со станции. И доктор Гамильтон, в дом которого его перенесли…
— Кеннеди! — закричал сэр Лайонел — Выводи из гаража «роллс-ройс»! Оставь свою лошадь здесь, парень, и поедем с нами!
Он резко повернулся, и в тот же миг кучер, хватаясь руками за стену, тяжело повалился на пол.
— О Господи! Что это с ним?
Я наклонился над распростертым на полу человеком и бегло осмотрел его.
— Голова! Сильный ушиб. Помогите мне, сэр Лайонел. Его надо перенести на диван.
Мы положили бесчувственное тело на диван, и с помощью сэра Бартона я попытался привести кучера в сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67