Не успел патриарх произнести имя богини, как из темноты появилась Мистра и бросилась к Адону, ее длинные черные космы развевались за спиной, как ядовитый мерзкий дым. На ней было тонкое черное платье, облепившее тощую фигуру, словно мокрый шелк. На лице, обтянутом задубевшей кожей, проступали скулы, в оскаленной пасти с тонкими губами виднелись два ряда окровавленных клыков. Ненависть, светившаяся в глазах, сузила зрачки до длинных змеиных язычков, а когда она подошла к патриарху, то потянулась к нему когтями, с которых капала кровь.
Адон вскрикнул, закрыв глаза руками, ибо он только что взглянул в истинное лицо Мистры. Только сейчас он разглядел в ней блудливую убийцу, какой она и была. Она намеревалась зарезать его, как зарезала всех тех, кто узнал ее тайну, и стереть с лица Фаэруна даже память о его существовании.
Адон пошатнулся и упал с помоста, ударившись головой об пол с громким стуком, заставившим примолкнуть всех гостей.
Теперь ты видишь ее так же, как я, – засмеялся Кайрик. – Не такая уж красотка, да?
Адон не слышал слов Единственного, он лежал на мраморном полу, сжавшись в комок и вцепившись в окровавленную палицу. Кольцо со звездой превратило его палец в обгоревший огрызок и куда-то закатилось. Адон лежал, глядя куда-то за стены дома Баскара и все время повторял:
– Почему она ненавидит меня? Почему?
Он не замечал ни того, что сломал руку во время падения, ни того, что к нему из толпы пробралась Вэрана Хоклин.
– Клянусь Тормом! – Она вырвала у него из руки окровавленную дубинку. – Он потерял разум!

18

Тропа, протоптанная адским конем, – именно так Руха называла про себя зверя, которого выслеживала, – уходила в Лес Острых Зубов прямая как стрела. Стоя на краю леса, ведьма вглядывалась в длиннющую просеку, образовавшуюся в подлеске, и не увидела ни одного поворота на всем расстоянии. Лошадь неслась прямо на восток, не сворачивая с курса больше чем на шаг или два.
Руха отвернулась от леса и подошла к своему напарнику по имени Зейл, высокому и красивому вознице гиппогрифа. Он рассматривал алый круг в нескольких шагах от леса – то самое место, где адский конь совершил убийство. Зверюга сожрала свою жертву почти полностью, оставив лишь десять длинных когтей, пару острых клыков и следы крови на земле.
– Сколько прошло времени? – поинтересовалась ведьма, не вступая в красный круг.
– По крайней мере шесть часов. – Зейл растер в пальцах комок алой грязи. – Не может быть, чтобы это был он. Мы ведь передвигаемся на гиппогрифе! Никому нас не обогнать на такое расстояние.
– Это он.
Руха принялась ощупывать булавку в виде арфы, которая теперь украшала ее второй наряд. Привлеченная сигналом разведчика, она ворвалась в сарай, увидела свою брошь в куче окровавленного козьего помета и, выудив ее, поклялась отомстить – и за неуважение к священным знакам Арфы и Луны, и за смерть старика, растоптанного на собственном дворе. Ведьма и Зейл сразу отправились в погоню за адским конем, но животное оказалось таким быстрым, что они до сих пор не увидели даже его хвоста.
Из глубины леса раздался протяжный вой, от которого у колдуньи пробежали по спине мурашки. Руха оглянулась и посмотрела на темную тропу, а потом, на гиппогрифа. Чудовище с важным видом сидело на земле, прижав мощные крылья к своему лошадиному крупу и высоко вздернув огромную орлиную голову.
– Серебряное Облако сумеет пролететь сквозь лес? – спросила Руха. – Судя по всему, деревья здесь растут очень густо.
– Нам придется перелететь чащу, делая посадки только на полянах. – Зейл посмотрел на запад, где солнце утопало за грозовыми облаками, весь день ползавшими по небу. – Но сегодня ничего не получится. Серебряное Облако выбился из сил, и если буря застанет нас над лесом, то нам несдобровать.
Руха нахмурилась, хотя Зейл не мог этого разглядеть из-за ее черной вуали.
– Если будем ждать, никогда не поймаем этого убийцу. Он и так намного оторвался от нас.
– Знаю, – сказал Зейл. – Я тоже хочу его поймать… но не ценой потери Серебряного Облака. Поймав этого ничтожного нищего, мы все равно не вернем ни Ринды, ни Гвидиона, ни фермера.
В эту минуту на горизонте мелькнула зарница и по небу прокатился раскат грома, от которого земля задрожала у них под ногами. Серебряное Облако заголосил, расправил огромные крылья и распластался на траве. Во взгляде, которым он одарил Зейла, ясно читалось, что гиппогрифы думают о бурях, которые приходится встречать на открытом пространстве.
Из Леса Острых Зубов донесся еще один скорбный вой, но Руха обратила на него внимания не больше, чем на грозу.
– Зейл, ты все правильно говоришь, но Малик не заурядный воришка. Когда Пилиас привел его в Кэндлкип, вид у него был такой, будто он побывал в лапах у льва, тем не менее, он переплыл кипящий ров и вскарабкался на Башню Хранителя. После он убил и Ринду, и Гвидиона, а ведь до него это пытались сделать не меньше сотни убийц, подосланных Кайриком.
– Знаю, – повторил Зейл и пошел подержать поводья гиппогрифа, так как с этой минуты гроза гремела над равниной не переставая. – А потом он еще убежала из темницы.
При упоминании о темнице Руха покраснела, ведь женщины кочевых племен не привыкли демонстрировать свои лица, не говоря уже о теле, как приключилось с ней, из-за чего она пришла в великое смущение. Именно из-за этого происшествия она была так решительное настроена отомстить за смерть хранителей «Кайринишада», но своему напарнику она в этом не призналась.
– Зейл, этому убийце покровительствует Кайрик. Только так можно объяснить все, что мы с тобой видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124