Вот когда высплюсь, то может и попытаюсь…
Он вновь хотел перевернуться, но опять ничего не вышло. Фрост сделал усилие и открыл глаз.
Он увидел прямо над собой лицо Вероники. Потом увидел и кожаный ремень, который был закреплен поперек его груди и мешал двигаться. Больше ничего капитан видеть не мог, но догадался, что лежит обнаженный на какой-то койке и нижняя часть его тела прикрыта одеялом.
— Ладно, оставьте меня в покое, — слабо произнес он.
— Подожди, Хэнк, — встревоженно сказала Вероника. — Потом поспишь. Сейчас ты мне нужен.
— Зачем? Чтобы снова всадить в меня твою чертову иголку? Нет уж, увольте, с меня хватит. Я буду спать, а вы можете идти к дьяволу.
— Но Хэнк.
— Ой, да что ты пристала! — Фрост раздраженно хлопнул глазом и попытался подняться.
Голова страшно болела, а в следующий миг он понял, что и запястья его прикручены к чему-то. Скосив глаз, он увидел, что лежит на какой-то больничной кровати.
— Какого черта? — сказал капитан, понемногу приходя в себя. — Что это вы задумали?
Язык с трудом повиновался ему, слова, казалось, увязают в горле.
— Майор, — сказала Вероника, — освободите его немедленно.
— Хорошо, — ответил мужской голос с акцентом. — Но смотрите, чтобы вы…
— Это вы смотрите, — вмешался Фрост, — чтобы она не заехала вам пяткой в висок. Это очень крутая девочка. — А вы…
— Да, знаю, — перебил мужчину капитан. — Я террорист, по которому тюрьма плачет.
— Он сам признался! — торжествующе воскликнул человек, которого Вероника называла майором.
— Да помолчите, — устало произнес Фрост и взглянул на обладателя звучного голоса.
Это был невысокий коренастый смуглый мужчина, очень похожий на того турецкого полицейского, который беседовал с Фростом в вагоне-ресторане. Единственным — как казалось — отличием был его нос, сломанный когда-то в нескольких местах. Темные внимательные, слегка навыкате, глаза подозрительно оглядывали капитана. Мужчина с выражением возмущения на лице конвульсивно сжимал большие кулаки. Судя по вздутым венам и разбитым суставам, некогда он был боксером. Видимо, тогда и нос пострадал.
Майор подошел ближе и освободил Фроста от пут.
— Можете сесть, если хотите, — буркнул он.
— А где моя одежда?
— Там, — турок показал на стул в углу комнаты, на котором были сложены вещи Фроста. — Мы должны были их обыскать.
Капитан посмотрел на Веронику.
— Закрой глазки, крошка, — сказал он. — Я слишком скромен, чтобы дефилировать перед тобой в голом виде.
С этими словами Фрост опустил ноги с койки и одеяло соскользнуло на пол. Он почувствовал, как его голова резко закружилась, а к горлу подступила тошнота.
— Хэнк, милый!
Фрост вновь посмотрел на девушку.
— За каким чертом надо было стрелять в меня этой иголкой? — со злостью спросил он. — Ах, да, вспомнил — я же тебе очень нравлюсь. Представляю, что бы ты со мной сделала, если бы я тебе не нравился. Наверное, четвертовала или сожгла бы на костре.
— Но пойми, Хэнк, у меня не было выхода.
— Ты из полиции?
— Можно сказать. Я работаю в Сюртэ, это французская…
— Я знаю, что такое Сюртэ, — перебил ее Фрост.
— Послушай…
Но капитан не хотел ее слушать.
— А это что за парень? — он показал на турка, который молча стоял у стены.
— Это Омар Карама, из турецкой военной разведки.
— Очень приятно познакомиться, — со сладкой улыбкой сказал Фрост.
— Хэнк… — Вероника с мольбой в глазах смотрела на него.
Сердце капитана несколько смягчилось.
— Ну, чего тебе? — буркнул он уже более дружелюбно.
— Вот, возьми сигарету, — девушка протянула ему пачку, — тогда или тебя вырвет, или ты начнешь думать.
— Какая ты заботливая.
— Послушай, Хэнк, — продолжала Вероника. — Те люди, с которыми мы столкнулись на перроне, вовсе не были…
Фрост покачал головой и осторожно затянулся. Тошнота вновь взяла его за горло, но он героически с ней боролся.
— Послушайте, мистер, — вмешался Карама, — эта женщина пытается объяснить вам…
— Называйте меня капитаном, — сказал Фрост. — По крайней мере, я честно заслужил это звание.
— Пусть будет капитан, — согласился турок. — Люди, которые пытались вас задержать на станции, не являются ни сотрудниками полиции, ни агентами военной разведки. Они принадлежат к террористической организации. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Что?
В голове Фроста — несмотря на непрекращающуюся тошноту — начало немного проясняться.
— Но они не являются друзьями Марлен Штауденбрук, — продолжал Карама. — Это люди полковника Дашефика из крайне правой группировки неофашистского толка.
— Вот это здорово, — сказал Фрост, качая головой. — А вы уверены, что это были нацисты?
— У нас есть основания так полагать, — ответила Вероника. — Хотя наверняка не известно. Но…
— Что еще?
Фрост только сейчас осознал, что по-прежнему сидит на краю кровати, да еще в чем мать родила.
— Есть одна проблема, Хэнк.
Турок кашлянул и произнес строгим голосом:
— Мадемуазель Гутьерес хочет сказать, капитан, что вы — вольно или невольно — стали участником инцидента, который в нашей стране…
Фрост поднял руку, в которой держал сигарету, и бросил на майора злой взгляд.
— Слушайте, почему нельзя выражаться прямо? Мои мозги сейчас в таком состоянии, что я не воспринимаю ваши намеки.
Он посмотрел на Веронику и услышал, как она говорит:
— Мы можем довериться капитану Фросту, Карама. Возможно это единственный способ…
— Нет, — решительно ответил турецкий офицер.
— Ой, да заткнитесь вы оба! — рявкнул капитан, поднимаясь с кровати.
Тут же его сильно качнуло и если бы не Вероника, которая поддержала его, Фрост бы упал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50