Блинов в это время, довольно в миролюбивой форме, его уговаривал, что, мол, ничего страшного в этом Заявлении нет, и что на такую точку зрения имеет каждый человек, тем более депутат и тем более член ЦК партии...По мере того, как Главлит вчитывался в текст Заявления, его красное лицо становилось еще краснее, превратилось в багрово-красное - видимо, до него стал доходить "коварный" ход Бориса Николаевича. Ведь в Заявлении делался неприкрытый выпад против Горбачева... И Главлита и тех, кто стоял за ним, скорее всего тяготил 3-й пункт Заявления, в котором говорилось: "В случае продолжения политической травли я оставляю за собой право предпринять соответствующие шаги в отношении лиц, покушающихся на мои честь и достоинство, как гражданина и депутата."
Видимо, кое-кому было страшновато, если Ельцин свою угрозу приведет в исполнение...
Короче говоря, все кончилось тем, что редколлегия вынесла свой вердикт: если будет запрет на Заявление Ельцина, то газета вообще не выйдет в свет...А это уже было бы чревато большим скандалом...Скуинь покинул редакцию вконец расстроенный и без какого-либо решения. Но о состоявшейся редколлегии, он наверняка с кем-то из "высоко сидящих" товарищей поделился и вскоре в кабинет Блинова снова позвонили. Это был звонок из ЦК КП Латвии. Звонил заведующий отделом пропаганды, которому Саша Блинов еще раз постарался внушить "полнейшую безобидность" Заявления. В конце концов дело кончилось тем, что цэковский работник, поинтересовавшись - нет ли в Заявлении каких-то "щекотливых" моментов по национальному вопросу и получив отрицательный ответ, поставил на теме точку. Победа осталась за редакцией.
Газета вышла далеко за полночь, и я, набрав полный кейс свежеиспеченных экземпляров, вполне удовлетворенный "не зря прожитым днем", отправился домой...
После публикации этого Заявления о нем снова заговорили союзные СМИ и зарубежные "голоса". Но для Ельцина оно мало что изменило. В связи с его поездкой в США нападки на него стали жестче и злобливее. Его выступление в Колумбийском университете им Дж. Гопкинса было показано по ЦТВ - с единственной целью продемонстрировать "стиль" Ельцина, с более чем прозрачным намеком на то, что в университете Борис Николаевич выступал под шафе...Я видел эту пленку и, возможно, он действительно был возбужден, однако это совсем необязательно было связано с выпивкой. Но после показа по ЦТВ этих "компрометирующих" (с точки зрения оппонентов БНЕ) Ельцина телекадров, на него вновь обрушились газеты да и в нашу редакцию стали приходить весьма и весьма нелицеприятного свойства. Мол, о ком вы так много пишите и за кого заступаетесь? Были даже откровенно ругательские письма. Но лично меня они не трогали. И то что показали по телевидению меня ничуть не расстроило, потому что на жизнь и поступки людей я смотрю с философской точки зрения. Стерильные, без сучка и задоринки люди у меня вообще не взывают большого восторга. Ибо безупречно трезвый, элегантно одетый, с хорошими манерами человек, не всегда по своей сути хорош, честен и справедлив. И наоборот, человек с некоторыми "закидонами", которые однако никому не вредны и которые никого лично не обижают, мне симпатичен.
Конечно, у Ельцина были свои "слабые места", конечно, не исключалось, что он мог выпить и даже напиться, но вместе с тем в его поведении не сквозили ни пустая заносчивость, ни глупая гордыня, ни ядовитость. Которая присуща даже таким людям, которых принято считать интеллигентными. Он был весь на виду - прост, прям, говорил то, что его душа хотела сказать, делал то, что его душа опять же одобряла. Да, он в университете Дж. Гопкинса действительно был непривычен, так и обстановка для него там была непривычная - американская. Конечно, ни Громыко, ни Суслов, ни тем более Горбачев так бы себя не вели. Они слишком были затянуты в свои сюртуки, которые не давали вольного хода ни их жестам, ни словам, ни мыслям...В Ельцине сокрыта одна тайна, которую так никто и не разгадал. А тайна эта заключается в его притягательности, в его простецкой премудрости, а порой настоящей мудрости, сокрытой под личиной "простецкого" мужицкого "размаха". Но как бы там ни было, на выступление телевидения я просто не мог не отреагировать (возможно, это уже стало своего рода Игрой?). В газете "Юрмала" появилась моя заметка следующего содержания:
"ЕЩЕ РАЗ О Б. Н. ЕЛЬЦИНЕ"
("Юрмала" от 12 октября 1989 года)
На следующий день после публикации статьи "Удар ниже пояса" ("Юрмала" от 5 октября) в редакцию позвонил мужчина, назвавшийся Николаем Михайловичем. Он был недоволен тем обстоятельством, что "какая-то "Юрмала" посмела критиковать "главную" газету страны "Правду" и защищать Бориса Ельцина.
- По телевизору его показывали в таком виде...
- В каком - "таком"?
- Ну в таком...Не совсем трезвым, если не сказать больше...
Ага, понятно: Борис Ельцин ( а речь идет о его выступлении в американском университете имени Дж. Гопкинса) вел себя не совсем...уж больно раскован был, как-то даже не по-советски...
По моей просьбе референт информационного центра НФЛ Анда Анспока связалась по телексу с московским отделением американской телекомпании Си-би-эс и попросила ответить на вопрос: было ли что-либо необычное в поведении Бориса Ельцина во время его выступления перед аудиторией университета Дж. Гопкинса?
Буквально через пару минут из Москвы был получен ответ от сотрудника Си-би-эс Джонатана Сандерса:
- Борис Ельцин выглядел намного раскованнее, чем большинство советских политических деятелей. С его стороны была предпринята попытка "вписаться" в неформальный американский стиль, проповедуемый данной телекомпанией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61