Странно, карман маленький, а нож большой…
— Не может быть! — оживился Женя. На его лице появилось подобие улыбки.
— А папа у нас фокусник, — тоже улыбнулась Антонина Егоровна.
Почему-то вспомнилась их первая с Иваном ночь. И опомниться она не успела тогда, в кустах, как оказалась под ним с раздвинутыми ногами. Точно, фокусник…
— Был у нас в армии один паренек. Цирковое училище закончил. На фокусника учился. И меня кое-чему научил…
— А меня научишь? — Никогда еще не смотрел Женя на отца с таким уважением, как сейчас.
Как будто от того, научит он его фокусу с ножом или нет, зависит его жизнь.
— Научу… Ты же у нас фехтовальщик…

* * *

Женя стоял перед родителями, низко опустив голову.
— Почему ты не явился на субботник? — осуждающим тоном допытывался отец. — И это не первый раз… До каких пор нас будут вызывать в школу?
— Не знаю…
Раскаяния во взгляде мальчика не ощущалось.
— Успокойся, Иван, не рычи на ребенка, — урезонивала мать. — Женя у нас мальчик хороший — грех его ругать. И отличник, и музыкант, и спортсмен. А то, что на субботники не ходит и практика летом ему плохо дается, — это можно пережить. Не всем же грубым физическим трудом заниматься. У него будет другая судьба. Судьба человека высокоинтеллектуального…
— Ну и слов же ты, мать, нахваталась. Высокоинтеллектуального… А мы с тобой, стало быть, понизу ходим. Мы, значит, быдло…
— Ну что ты, Иван, разве так можно? — возмутилась Антонина.
— А-а, ну вас… — тяжело вздохнул отец и вышел из комнаты.
Женя с тихим торжеством посмотрел ему вслед.
Ну не любит он ковыряться в земле. Что он, нанялся убирать за кем-то всякий там вонючий мусор? Не будет он убирать, хоть убей, не будет…
В комсомол Женя заявление подал в конце восьмого класса. Уже почти все его одноклассники обзавелись красной книжицей. Из кожи вон лезли, чтобы стать комсомольцами. Как же, молодые строители коммунизма… А вот Женя строить ничего не собирался. Ему было наплевать на какой-то там коммунизм. Все это фигня, считал он. И комсомол тоже фигня. Но классная уже достала. Не отставай от других, не будь хуже других. Вот и пришлось подать заявление, чтобы отвязалась.
— Евгений Лагунин не достоин быть комсомольцем!
Женя с еле заметной усмешкой смотрел на комсорга класса. Ну и рожу состроил. Как будто на дзот немецкий грудью своей бросаться надумал… Да только этот до такого бы не додумался. Яшка Молокин не из той породы. Ему бы только языком почесать да в грудь себя кулаком постучать. А на серьезное дело он не способен, кишка тонка.
— Почему? — спросил кто-то из комитета комсомола.
— Он не любит физический труд. На практике работает хуже всех, субботники пропускает…
— А учится как?
— Круглый отличник… Но этого мало! Он не поддается трудовому воспитанию. Это бесспорный факт! Отсюда и делайте выводы…
— Ну тогда ладно. Не достоин так не достоин…
Жене отказали в рекомендации.
В ответ на это он только пожал плечами.
— Даем вам полгода испытательного срока. Покажите себя на субботниках — примем в комсомол без всякого…
Но ни через полгода, ни через год, и вообще никогда не станет он в этих делах передовиком. Пусть в чужом дерьме другие ковыряются. А он не будет.
Женя еще раз пожал плечами и вышел за дверь.
Да пошли они все!

* * *

Обычно, с началом занятий в школе, в сентябре все старшеклассники отправлялись в колхозы на помощь героическому трудовому крестьянству. Но в десятом классе сия злая доля миновала Женю. В сентябре 1973 года вместе с родителями он переезжал в другой город. Полгода назад ему исполнилось шестнадцать.
Ни у отца, ни у матери, кроме восьмилетки, никакого другого образования не было. Поэтому служебный рост им не светил. Да они как-то и не стремились к карьере. И никогда бы не променяли свой завод на другой, если бы не квартира.
А в Тригорске, крупном промышленном центре на Среднем Урале, им вдруг помаячила возможность получить свое жилье. И они сорвались с места не задумываясь.
В мыслях им представлялся высотный крупнопанельный дом, квартира улучшенной планировки, раздельный санузел. Но реальность способна испохабить любую мечту. Вместо благоустроенного жилья их ждала комната в коммунальной квартире на окраине города.
Самые настоящие трущобы, которые не увидишь ни в одном пропагандистском фильме, воспевающем преимущества социализма перед капитализмом. Десятка два трехэтажных домов сталинской постройки. Обвалившаяся штукатурка, закопченные стены, растрескавшийся асфальт, вонь помоев, выплескиваемых прямо на улицу. Тесные захламленные дворики… А чего следить за чистотой, если рядом нещадно дымит химический завод?
Коммуналка, в которой им теперь предстояло жить, удручала своим видом не меньше. Мрачный, давно не мытый коридор, запах кислой капусты и чья-то ругань из кухни, затхлый воздух. Хорошо, комната просторная, двадцать два квадрата.
— Обои, смотрю, поотклеились, — засуетилась мама, осматривая свое новое жилье. — Но ничего, новыми заменим. Окна покрасим, потолок побелим…
Родителей своих Женя уважал. Только считал их неудачниками. Шестнадцать лет прожили они в «общаге». Как проклятые горбатились на производстве, здоровье гробили. А квартиру так и не получили. Очередь, мол, не подошла. У других подходит, а у них — нет… И пот наконец знаменательное событие в их жизни. Они получают отдельное жилье… в коммунальной квартире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17