«Работа не волк — в лес не убежит», спал допоздна, а проснувшись, потягивал через соломинку холодную сливовицу из расписной баклажки и, усевшись на подоконник председательского кабинета, заигрывал с сельскими молодухами и весело хохотал на все село. Раз или два в день он выходил к своим помощникам, важно прищурясь, глядел в нивелир, бранил их и заставлял вытаскивать колышки и переставлять на несколько сантиметров в сторону. Затем, хмуро поглядывая на посеревшее от зноя небо, лениво обходил несколько раз площадь и скрывался в тени председательского навеса.Триградцы невзлюбили его, очевидно, из-за шуточек, которые он щедро отпускал по адресу молодых женщин. Один только Ракип Колибаров подружился с ним — несколько —раз приносил ему свежую рыбу, а однажды прислал с женой горшок овечьего кислою молока.Так выглядел «начальник» днем. Но поздно вечером, после ужина, этот неповоротливый человек преображался: он становился проворным, как рысь, — перескакивал через наборы, пробирался вдоль плетней и устраивал в укромных местах встречи то с секретарем парторганизации, то с председателем кооператива, то с офицерами пограничной заставы Но, несмотря на все ухищрения, разведка не принесла ценных сведений.Двадцать второго августа около семи часов утра на лугу, прозванном «Джуклево гумно», видели жену Ракипа Колибарова — она пасла там телку. В это же время там слонялся Ахмед Парутев, племянник бригадира животноводов Халила Бумбова, якобы выслеживая у Даудовой кошары кабаний выводок Женщина подогнала телку к кошаре — заброшенной, полусгнившей хижине, где ее поджидал Ракип. Пошептавшись о чем-то в кустах за хижиной, они разошлись. Ракип пошел по дороге, ведущей в Видлу, а жена его вернулась на Джуклево гумно. То же самое повторилось и двадцать шестого августа, но на этот раз Ракип пошел не в Видлу, а направился по тропинке через лес в деревню Кестен. Лейтенант хорошо помнил, что двадцать второго и двадцать шестого августа Ракип приносил ему свежую форель к ужину.В остальные дни жена Ракипа выюняла телку на луга к востоку от села. Ахмед Парутев по-прежнему выходил на заре «поохотиться» возле Джуклева гумна. То была дикая, безлюдная местность, трава и папоротник поднимались там выше пояса.В Тешел Аввакум прибыл на рассвете. Лейтенант Георгиев отвел его «газик» на постоялый двор, вскинул на плечо рацию и быстрым шагом пошел по мосту к проселку, ведущему на Триград. Пока они добирались до зарослей, где лейтенант спрятал свой мотоцикл, он рассказал Аввакуму все, что успел разузнать о Ракипе.Аввакум с трудом передвигал ноги, глаза у него слезились. Он все время зевал и поеживался от холода.— В прошлом году вы выглядели куда лучше, — озабоченно заметил лейтенант.Аввакум кивнул головой.— Отвести вас в мою резиденцию?— Ведите меня прямо к Ахмеду Парутеву, — хмуро сказал Аввакум. В ущелье было мрачно, над пенящейся речкой стелился легкий туман. Чемодан привязали к багажнику, рацию Аввакум закинул за плечи, и мотоцикл затарахтел по неровной дороге. Подъезжая к селу, лейтенант повернул вправо и по ложбинам и полянам выехал на западную окраину. Домики здесь стояли в отдалении друг от друга, среди зеленеющих кустов и лесной поросли на месте старой вырубки. Лейтенант остановился перед низкой оградой из плитняка, толкнул ногой калитку и вошел в маленький дворик, где стоял приземистый домик с замшелой черепичной крышей и зарешеченными оконцами, стенами из плетня, обмазанного глиной. Аввакум закурил, вынул из портмоне две таблетки кофеина и поморщившись, проглотил. Небо затянуло тучами, собирался мелкий, затяжной дождь.Лейтенант вернулся к калитке с красивым стройным парнем, мускулистым, тянущимся ввысь, как горный бук.— Это Ахмед, — сказал он, кивая на парня, — ему можно довериться, как родному брату.Аввакум протянул Ахмеду руку, и тот порывисто пожал ее.— Ахмед, — вполголоса спросил Аввакум, — далеко ли отсюда до «Джуклева гумна»?— Полчаса ходу через лес, — тихо ответил Ахмед. Аввакум поглядел за ограду.— Кто здесь живет?— Я один, — сказал Ахмед. — Это наш старый дом. Мы живем в селе возле общинного совета.— Отнеси эти вещи в дом и хорошенько запри дверь, — приказал Аввакум.Когда Ахмед ушел, Аввакум сказал лейтенанту:— Передайте на заставу телефонограмму, чтобы усилили охрану полосы и спустили собак. Если кто-нибудь попадется на границе, шума не поднимать. Прекратить наблюдение за женой Ракипа. но с него не спускать глаз. Не чинить никаких препятствий инспектору, который приедет из Софии, но следить за каждым его шагом. Поднимите на ноги всех надежных людей и поручите самым смышленым парням следить за Ракипом и инспектором. Вы оставайтесь в сельсовете. Я буду поддерживать с вами связь через Ахмеда.
Дорога через притихший темный бор вывела Аввакума поистине на сказочную поляну. Вокруг темнели вековые сосны, вся она заросла высоченным папоротником, ежевикой и сочной травой. К югу поляна слегка приподнималась, и там, где снова вдавалась в лес, торчала обожженная молнией, сломанная пополам гигантская сосна. Почерневшая, без хвои, она напоминала вылезшего из преисподней мертвеца.Аввакум не сводил глаз с этой сосны и молчал.— Вот это и есть «Джуклево гумно», — прошептал Ахмед Было тихо, ни одна былинка не шелохнулась в этот утренний час.— Если мы не опоздали, то все в порядке, — тихо заметил Аввакум. Дав знак Ахмеду стоять на месте, он пошел в обход поляны начав от обгорелой сосны.Пограничная полоса проходила южнее поляны, и было естественно полагать, что агент из-за границы выходит на поляну с юга.Аввакум ни минуты не сомневался в том, что Светозар Подгорев сообщается со своими иностранными хозяевами только через связных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46