Из этих слов я смог перевести лишь несколько, но и они не сулили ничего хорошего.
Мужчина кивнул, вернее, попытался кивнуть, но уперся подбородком в металл.
Падильо убрал пистолет, мужчина опустил голову, бросил короткий взгляд на покойника и заговорил по-английски без малейшего акцента.
— Хорошо, хорошо. Своя шкура дороже.
— Где они? — повторил Падильо.
— Их тут нет.
— Были?
Мужчина кивнул.
— Один молодой, лысый толстяк, второй худой и постарше?
— Совершенно верно. Их послал сюда доктор Асфур, чтобы за ними приглядели до утра.
— Что произошло потом?
— Да ничего. Они провели здесь тридцать, может, сорок пять минут, а затем уехали.
— Так вот взяли и уехали?
Мужчина потер правую руку, там, где на нее опустилась рукоятка пистолета.
— Взяли и уехали, — врать он не умел.
— Рука болит? — участливо осведомился Падильо.
— Еще как болит.
— Хочешь, чтобы заболела и вторая?
Мужчина покачал головой.
— Как тебя зовут?
— Вальдес. Хосе Вальдес.
— Не ври.
Мужчина пожал плечами.
— Рохелио Кесада.
— Что ж, сеньор Кесада, давайте, вас послушаем. Мужчина огляделся.
— А что прикажете с ним делать? — он уставился на труп.
— Вызовите полицию, — предложил я.
— Дерьмо.
— С самого начала, — уточнил Падильо.
Кесада отвел глаза от трупа, вздохнул.
— Нет, своя шкура дороже.
— Мы это уже слышали.
— Мне позвонил доктор Асфур и спросил, сильно ли мы заняты. Я ответил, что нет, и он сказал, что хочет послать к нам двоих мужчин, которым надо где-то перекантоваться до завтрашнего утра. Я спросил, сколько мы за это получим, он назвал цену, которая меня не устроила, мы поторговались, пока не пришли к взаимоприемлемой сумме. Эти двое появились через четверть часа. Я велел парню, — он мотнул головой в сторону покойника, — отвести их наверх и оставить там, — тут он замолчал, ощупал карманы. — У вас есть сигареты? — спросил он Падильо.
— Дай ему сигарету, — Падильо посмотрел на меня.
Я зажег ее, подошел к Кесаде, отдал ему сигарету. Тот глубоко затянулся, опять пожал плечами.
— И черт с ними, — вырвалось у него.
— Продолжай, — Падильо не дал ему отвлечься. — Их отвели наверх.
— Да, они сидели тихо, как мышки, но вновь позвонил доктор Асфур. После приезда первой парочки не прошло и двадцати минут. Док сказал, что приедут еще двое, которые хотят повидаться с теми, кто уже сидит у нас, и мы не должны им мешать. — Кесада снова пожал плечами. — Мы и не мешали.
— И что было потом?
— Потом они приехали и...
— Как они выглядели? — прервал Кесаду Падильо.
— Один лет пятидесяти, с бакенбардами и бородой. Второй гораздо моложе. По их внешнему виду чувствовалось, что они не новички и знают, что почем. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Продолжай.
— Они спросили, где первые двое, поднялись наверх и провели там минут десять. Я не обращал внимания. Может, и пятнадцать. Затем все четверо спустились вниз и уехали. Вот и все.
— Вторая парочка не угрожала первой оружием?
Кесада покачал головой.
— Не могу сказать, что они вели себя, как давние друзья, но оружия я не видел.
— А потом опять позвонил Асфур.
Кесада кивнул.
— Позвонил. Сказал, что могут приехать три человека, двое мужчин и женщина, и их надо бы задержать до десяти утра. И внакладе мы не останемся. Что произошло после этого, вы и так знаете. Зря вы застрелили парня. Он не сделал вам ничего плохого.
— Будем считать это случайностью.
Кесада повернулся к покойнику.
— Считайте, как хотите, но мне от этого не легче.
— Они что-нибудь сказали перед тем, как уехать? — спросил Падильо.
— Нет, — быстро ответил Кесада, слишком быстро.
— Постарайся припомнить.
— Я стараюсь.
— Пятьдесят долларов помогут освежить твою память?
Глаза Кесады блеснули жадностью.
— Пятьдесят — не знаю, но сто наверняка помогут.
Падильо глянул на меня, но я покачал головой.
— Сотни у меня не наберется, а кредитная карточка его не устроит.
— Возьми его на мушку, — распорядился Падильо. Я направил на Кесаду револьвер, а Падильо достал бумажник и вытащил из него две купюры по пятьдесят долларов. Протянул их Кесаде, который сложил купюры в маленький квадратик и засунул в брючный карман для часов.
— Я, конечно, не прислушивался к их разговору. Не мое это дело.
— Нас больше интересует, что ты услышал.
— Мужчина постарше, с бородой, упомянул «Критерион».
— Что такое «Критерион»?
— Раньше это был кинотеатр. Но так до сих пор называют административное здание, в котором он располагался.
Падильо повернулся ко мне.
— Ты знаешь, где это?
Я кивнул.
— К югу от Маркет. Бандитский район.
— Как раз во вкусе Крагштейна, — Падильо посмотрел на Кесаду. — Так что говорили о «Критерионе»?
— Откуда мне знать. Молодой парень спросил, куда теперь, а тот, что постарше, ответил — «Критерион». Больше я и не слушал. Какой мне с этого прок?
Падильо повернулся ко мне и Ванде Готар, безучастно сидевшей за круглым столом, с сумочкой на коленях.
— Поехали.
Она встала и направилась к двери. Я — за ней.
— Эй, — позвал нас Кесада.
Я и Падильо обернулись.
— Почему бы вам не забрать его с собой, раз уж вы застрелили его? — он указал на покойника.
— Нет уж, — ответил я.
— А что мне с ним делать?
— Как-нибудь выкрутишься.
Кесада подошел к телу, присел. О нас он вроде бы позабыл. Взял покойника за плечо, потряс, в надежде, что тот не умер, а спит.
— Ну почему вы не поехали в другое место и не убили кого-нибудь еще? — он посмотрел на нас. — Почему застрелили именно его?
— Не знаю, — честно ответил я.
Глава 22
Бывший кинотеатр «Критерион» располагался около Пятой авеню и Говард-стрит, в районе, облюбованном пьяницами и стариками, доживающими последние годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50