Ранее он существовал тайно, под видом братства эранистов. Хотя в тайных молениях обращался к Митридату, нашему покровителю и земному богу!
– Слушай, Асандр, – не утерпел Неоптолем, считая все это выдумкой, недопустимой вольностью, – да ведь покровителем эранистов был оглашен Дионис! Я это хорошо помню!
– Верно, великий наварх, верно – Дионис!.. А кто же такой Митридат, как не Дионис?.. Его и зовут Митридат Евпатор Дионис! Конечно, есть еще Дионис небесный, но он самый близкий покровитель и сподвижник Митридата! И под именем Диониса мы разумели сразу двух богов – земного и небесного!
Неоптолем не был искушен в хитроумных спорах, привык действовать силой. И сейчас не знал, что сказать в ответ. Утверждения Асандра звучали правдоподобно, возразить на них было трудно. Очевидно, хитрый боспорец все продумал заранее.
Махар был рад этой затяжке, ибо получил возможность сообразить, подумать. В любом случае – существовал ли раньше фиас евпатористов, или он только что образовался – его возникновение следовало признать вполне уместным, даже желательным, как проявление преданности Митридату какой-то части населения Пантикапея. Через фиас можно влиять на умы горожан, с его помощью, возможно, удастся создать ядро людей, фанатически верящих в дело понтийского царя. И было бы нелепо, даже ошибочно сейчас, среди опущенных голов и враждебных взглядов, отвергнуть такое благое начинание. Появление фиаситов именно в самый момент въезда его, Махара, в акрополь нужно считать добрым предзнаменованием. К тому же Митридат покровительствует синопским и всем прочим евпатористам, так как любит, когда его сравнивают с богом.
Махар принял из рук Асандра амфору. Углы его рта дрогнули, шевельнулись смоляные усы, блеснули крупные зубы.
– И ты, Асандр, как назвали тебя, жрец и глава этого фиаса?
– Я только пастух этих овечек, что преградили тебе путь! – ответил тот с поклоном. – А хозяин этого преданного стада и жрец бога живого Митридата Диониса – другой! Ему мы подчиняемся, он наш благодетель и судья во всех случаях! Если он пожелает, фиас будет расти, действовать и славить земного бога Митридата, если нет – может и распустить нас!
– Да?! – воскликнул озадаченный Махар. – Такой всесильный у вас хозяин? Назови его, если устав фиаса позволяет тебе произнести его имя вслух. И почему он не вышел сейчас во главе шествия?
– Кто же может быть хозяином и жрецом евпатористов, как не сам наместник Евпатора, сын Евпатора и наследник его диадемы! Только ты и никто другой, о великий Махар!.. Ты волен утвердить и возглавить наш фиас или распустить его!
Это была неожиданность, даже дерзость. От нее несло на сто стадиев грубейшей лестью и низкопоклонством. Неоптолем почувствовал, как волны смущения мурашками побежали по его спине. Асандр проявил такую беззастенчивость и наглость, что, казалось, сейчас над его головой соберется черная туча, и боги поразят его молниями. Но ничего не произошло. При дворах лесть – обычная приправа ко всем встречам и разговорам, ее так много, что она перестает быть замечаемой. Видя, что наместник не разгневался, более того – вполне благосклонно и милостиво воспринял заявление Асандра, Неоптолем стал успокаиваться и подумал даже, что все получилось не так уж плохо. Выходка Асандра, конечно, дерзость, но дерзости бывают всякие. Есть такие, которые действуют вернее приниженных и подобострастных поклонов и благоприличных восхвалений. В ответ на вопросительный взгляд царевича старый наварх ответил:
– Асандр – добрый воин и умеет водить рати в бой! В сражении на льду пролива его меч был не последний!
Для Махара этого оказалось достаточно. Асандр не смутьян какой-нибудь, он человек, полезный для дела Митридата и уже показал себя с хорошей стороны. Он поможет воздействовать на боспорян через свой фиас. А что носит на груди изображение трезубца, стараясь подчеркнуть свое родство с бывшими царями Боспора, тоже не беда! Неоптолем успел шепнуть, будто это родство – спорное!.. Это значит, что Асандр не настолько утвержден в своем благородстве, чтобы быть опасным, к тому же беден и, по словам Неоптолема, любит больше всего вино и веселую компанию. Его можно признать и использовать!.. Если же он станет почему-то неудобен или слишком навязчив, его всегда можно заменить другим или убрать совсем, как это делает в таких случаях Митридат.
Великий царь говорил сыну, направляя его наместником на Боспор:
– Не гнушайся никем, даже грязным рабом или злым демоном, если он тебе нужен, если он служит тебе!.. Но и не жалей того, кто станет лишним для тебя, а тем более мешает и противодействует тебе! Старайся из каждого выжать каплю того сока, которым питается власть царя, а оставшийся жмых пойдет на удобрение твоих полей!
И Махар всеми силами и помыслами готов был следовать этим мудрым советам. После недолгого раздумья он вскинул голову и сдвинул брови, готовясь изъявить свою волю. Неоптолем выпрямился и стал серьезен, как воин перед боем.
– Что ж, – молвил Махар, глядя в упор в лицо Асандра, – я согласен стать жрецом и покровителем фиаса, поклоняющегося моему отцу! Да будет так!
– Слава Митридату, слава Махару, наместнику его и нашему предстоятелю! – вскричала толпа людей в белых одеяниях, изрядно посеревших от уличной пыли.
– Но с одним условием, – добавил царевич, натягивая красные вожжи.
– Слушаю и повинуюсь! – ответил Асандр, с трудом сдерживая радость.
– С условием, чтобы вы построились и дали мне проехать в ворота акрополя!
Уже перед дворцовой галереей, соскочив с колесницы и передав воинам лошадей, Махар взглянул на толпу знатных людей, встречавших его, потом обратился к Неоптолему и Фрасибулу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31