Только что потерпев крах в Китае, он предлагал немедленно наступить на те же грабли и высадить десант в России Петра Первого. И ведь находятся правители, которые назначают вот таких людей министрами обороны!
Спорить было бессмысленно, потому что президент Нэви Буш принялся пучить глазки и соглашаться с со всеми предложениями генерала Бишопа. Глэбб, более умный человек, помалкивал, но возвращение в Россию начала XV века входило в его интересы, так как там оставался его близкий родственник. Сестра Глэбба, мамаша Буббера, уже проела всю, и без того обширную, плешь вице-директору могушественной спецслужбы. Так что мистер Глэбб предпочитал скромно помалкивать. Он представлял, что будет, если сестрица узнает о его отрицательном отношении к миссии, которая в том числе призвана выудить драгоценного сыночка из варварского прошлого «дикой и неотесанной» страны.
Последнее слово, конечно, все-таки оставалось за президентом. За ним не заржавело. Важно надув щеки, он с шумом выпустил воздух и произнес:
– Ну что же, я вижу, что мы имеем все основания произвести высадку десанта в России.
– Хорошо еще, что ковровые бомбардировки нельзя производить, потому что такие махины, как ваши стратегические бомбардировщики, система не осилит перебросить в прошлое! – не удержался Афанасьев.
– А это еще кто такой говорливый, мартышкина задница? – прищурившись, деликатно осведомился генерал Бишоп.
Добродеев поспешил прийти на выручку Евгению:
– Господин генерал, он только что прибыл, устал, так что не судите его строго.
– Я тоже только что прибыл. И устал. Но я же разговариваю строго по уставу, хрррр! – потянул носом Бишоп.
На этом дискуссия завершилась. Убийственное решение высадить американский десант на древнюю русскую землю было принято и обжалованию не подлежало.
– Перемещение дубль три должно состояться, – важно сказал президент Нэви Буш и повернулся в профиль, чтобы все смогли оценить его величие.
3
Украина, окрестности Полтавы,
июнь 1709 года
– А что, мин херц, побьем шведа? Давно пора проучить супостата, а то виляем вокруг да около, а давно пора бы собраться в кулак да и врезать по харе, гидрид-ангидрид!
Петр Алексеевич взглянул на произнесшего эти задиристые слова Меншикова и строго сказал:
– Зело силен швед, его не шапками закидывать, а артиллерией и кавалерийскими маневрами добивать потребно. А ты, Данилыч, немножко утихомирься. Петушиным наскоком тут победы не добыть. Нужна сильная и решительная баталия.
– Это верно, мин херц, – поддакнул Александр Данилович, ложкой сковыривая грязь с ботфорта. – А тут, мне кажется, самое место. Удобное. Нужно учинить рекогносцировку, а потом отдать приказ строить редуты. За ними развернем кавалерийские полки. Король Карл не преминет напасть. Он не будет ждать: наверняка ему донесли, что 29 июня к нам подходит резерв, и потому он решит со своей обыкновенной запальчивостью упредить нас и напасть первым.
– Так оно и будет, Данилыч, – кивнул Петр. – Вели строить редуты.
В этот момент вошел кавалерийский полковник Будылев из 13-го полка и, вытянувшись во фронт, доложил:
– Ваше царское величество, прибыли послы!
– Кто? – вытянул шею Петр. – Парламентеры али перебежчики?
– Странные люди, ваше величество. В платье вроде русском, но какие-то… не такие… Среди них баба. Говорят, что лично к вам. А вот его светлость генерал князь Репнин сказал, будто ему знакомы их физиономии, а вот где он их видел, не припомнит. Словно бы порядочно времени прошло.
– Осторожнее, мин херц, – обеспокоенно проговорил Меншиков, – мало ли как перед решающей баталией неприятель может подкузьмить? Давай лучше я с ними поговорю, а ежели толку с того не будет, велю с пристрастием расспросить да истину вызнать.
– С пристрастием, – покачал головой Петр. – Мы еще не знаем, что и к чему, а ты, Данилыч, разве что на дыбу их тащить не велишь… Прикажи звать! – бросил он полковнику Будылеву. – Послушаем, что скажут эти пришлецы.
В походный шатер, где расположились Петр и Меншиков, вошли один за другим Афанасьев, Сильвия и Ковалев. Замечательно, что Меншиков сразу же узнал их и, треснув себя кулаком по колену, стал изобретательно и кудряво ругаться. Перед тремя гостями из будущего плавно разворачивался весь школьный курс химии…
– Помолчи, Данилыч! – прикрикнул на него государь и, переведя на нежданных гостей взгляд выпуклых темных глаз, спросил:
– Сколько ж лет и зим минуло, как мы виделись в последний раз в парадизе? Помнится, тогда вы убежали с позором и суетою превеликой. Что ж сейчас явились? Понятно, не затем, чтоб попасть под батоги или, будучи отосланными к князю Ромодановскому, угодить на дыбу. Ну? Говорите! Слушаю.
– Ну-с, почтенные!!! – петушиным голоском выкрикнул Меншиков, взвизгнув на последней ноте.
Вперед выступил Афанасьев. Он был мертвенно-бледен. На почти белом лице лихорадочно сверкали глаза. Афанасьев бросил взгляд на Петра. Государь сильно изменился за то время, как Евгений не видел его: стал строже, суше, постарел, в углах глаз пролегли морщинки, хотя совсем не стар был Петр, всего каких-нибудь тридцать семь лет. Зашевелился бес Сребреник, в последнее время редко жалующий Евгения своим обществом, просуфлировал:
«Ты уж, Владимирыч, хе-хе!.. поосторожнее. Эти цари, они, значит, такие нервные! Вот взять хотя бы Иоанна Васильевича, с которым мой предок неразлучен был…»
– Ваше величество, государь Петр Алексеевич, – не дослушав вертлявого беса, произнес Афанасьев, – вне всякого сомнения, у вас есть причины нам не доверять из-за нашей последней встречи в Санкт-Петербурге, когда мы подрались со светлейшим князем Александром Даниловичем (Афанасьев поклонился сидевшему в углу красавцу Меншикову, багровому от злости;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95