– Ты списываешь нас со счетов, забывая, сколь многим и обильным обязан нам! Достоин ты кары!
– Какая ему кара? – вмешалась Галлена. – Он среди нас едва ли не единственный, кто хоть что-что соображает!
– Что ты рекла, о дерзкая?! – встрепенулся и возмутился старый Вотан, никогда не отличавшийся покладистым нравом, теперь отягченным еще и старческими психозами. – Или хочешь ты сказать, что недостает ума у меня, мудрого Вотана?..
Галлена поспешила смягчить выражения. Впрочем, она всегда умела мягко стелить – генетика. Всё-таки дочь хитрого Локи, он же Лориер, он же новоиспеченный властитель мира Люцифер.
– Я хотела сказать, о мудрый Вотан, что этот человек более нас знаком с этим миром. И, чтобы победить Лориера, его помощь, равно как и помощь его соплеменников, будет потребна.
– Вот это благочестиво сказано, – одобрил Вотан, натягивая шляпу на череп так, что из-под нее остался торчать только подбородок.
Галлена глянула на Афанасьева и Пелисье, которые, по ее мнению, были наиболее смекалистыми среди людей, и произнесла:
– Ну, что же вы собираетесь делать?
– Что МЫ собираемся делать, – поправил ее Женя. – Ну что же. Гм… во-первых, я хотел бы предложить перейти в более безопасное место. Мало ли что может случиться. Не надо торчать на открытом воздухе. Это может оказаться опасным.
Мускулистый Эллер сорвал с пояса молот Мьелльнир, доставшийся ему в наследство от отца Тора, известного своей привычкой швыряться упомянутым снарядом во всё и вся, что его не устраивало. Нрав у экс-бога был, что и говорить, вздорный, да и его потомок Эллер не отличался монашеской кротостью. Рыжебородый атлет прокрутил свою железяку раз и другой, так что взвыл разорванный в клочья воздух, и свирепо заорал:
– Ты хочешь сказать, что мы должны забиться по углам, как трусливые овцы, и дрожать? Думаешь, Эллер испугается ваших дикарей, которые выбивают глаза железным чудовищам? (Эллер имел в виду какого-то озверевшего в результате катаклизма транспортника, который монтировкой выбивал фары троллейбуса, крича при этом что-то вроде: «Я вышиб глаз чудовищу!») Как ты смел обвинить меня в трусости, ничтожный? Да сунься сюда хоть сам Лориер, я так угощу его, что ног не унесет!..
Пелисье и Афанасьев переглянулись. Вот и имей дело с этими храбрецами, хотел было подумать каждый их них, да не посмел. Быстро сформулировав ответ, Женя проговорил с максимальной почтительностью:
– Уважаемый Эллер, никто и не думал обвинять вас в трусости. Но не все же так храбры, как вы.
– Это точно! – объявил дион и с грациозностью стенобитного тарана врезал себе кулаком по груди. Гул пошел по всему мини-маркету. Сидевший в углу черт Добродеев выпустил из ноздрей две сернистые струйки мутно-синего дыма. Афанасьев произнес:
– Я хотел предложить вот что.
– Говори! – каркнул из угла старый Вотан, хотя его дозволения никто особенно и не спрашивал. Впрочем, на своем опыте Афанасьев уже осознал, что любую, даже самую бестактную выходку дионов следует принимать как нечто само собой разумеющееся. В конце концов, несмотря на свои экстраординарные способности и до смешного безудержные амбиции, они были большими детьми. А детям следует потакать, особенно если это дитятко под два метра ростом и способно голыми руками заломать медведя.
– Прежде всего нам нужно узнать, сохранил ли кто-либо, кроме нас, прежнее сознание и прежнее восприятие мира, – начал Женя. Нет, не так. Пожалуй, немного сложновато для Вотана, Эллера и особенно брата последнего, толстого и прожорливого диона Поджо. – Я хотел сказать… нужно узнать, все ли люди стали дикими, такими, как в ту пору, когда мудрый Вотан был богом нашего мира. Или кто-то уцелел, как мы. Это очень важно. И прежде всего нужно сделать это в городе, где мы сейчас находимся. Нам же еще отсюда выбраться надо.
– Ну и что дальше? – шепнул Пелисье.
– А черт его знает, – хрестоматийной фразой ответил Женя, и наученный горьким опытом инфернал Добродеев только горестно вздохнул. – Для начала поедем на телецентр. Есть у меня одна идейка.
– Поедем? – влез Васягин. – На чем?
– Да на чем угодно! Вон, хотя бы на том грузовике, – сказал Женя, сквозь разбитое кем-то из дионов стекло кивая на стоявший неподалеку КамАЗ. – Я тут, в Саратове, бывал, так что до телецентра с ветерком прокатим.
В кабину КамАЗа полезли: Колян Ковалев за руль, Женя Афанасьев указывать дорогу, а Галлена и несносный Эллер – в нагрузку. Прочая братия с шумом и гамом загрузилась в кузов, и поехали.
По дороге Галлена обратила внимание на пустынность улиц.
– Спят, поди, – буркнул Колян.
– Да нет, тут другое, – чуть помедлив, сказал Афанасьев. – Ты представь себе чувства мезолитического человека…
– Кого-кого?
– …мезолитического человека. Человека, жившего семь – десять веков назад. Просыпается такой мезолитический человек, по всему полагая, что он у себя в пещере, накрытый шкурой убитого позавчера дикого тура. Или тому подобного буйвола. Продирает глаза. И вдруг видит дивный чертог с ровными стенами, украшенными дивными петроглифами…
– Чем-чем, блин? – снова влез Ковалев, крутя баранку.
– Да не перебивай. Петроглифы – наскальные надписи, если по-простому. То есть, конечно, на самом деле это обои, но попробуй докажи это троглодиту! Далее. Подает свой голос невиданного обличья птаха – короче, будильник. А, не дай бог, включится по таймеру музыкальный центр или телевизор! Помните, почтенный Эллер, как вы швырялись могучим молотом Мьелльнир, хвала ему в веках, в несчастный телевизор у меня дома? Тогда мы только… гм… познакомились, и вы, почтенный Эллер, с непривычки…
– Да уж помню, – проговорил здоровенный дион, оглаживая рыжую бороду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110