В Лотти ему нравилось все. Сколько раз он любящими глазами изучал ее тело, но так и не нашел ни единого изъяна. Она была безупречна.Вот только бесплодие… Будь у Лотти все нормально по этой части, он, возможно, топнул бы ногой, заявил бы отцу, что она – та самая женщина, которая ему нужна, и женился бы на ней еще пять лет назад.Она печально улыбнулась:– Ты просто этого не замечаешь, Мэт, верно?– Не замечаю чего? Твоей красоты? Очень даже замечаю. Всякий скажет, что ты красавица.– Да не об этом речь. Я хочу сказать, Мэт, что тебе постоянно пудрят мозги, а ты этого даже не замечаешь. – Она поколебалась, а затем добавила: – Слушай, Мэт, это правда, что о вас говорят? Вы вроде бы убиваете людей в сопровождении всяких там ритуалов? Вы что, на самом деле распяли этого Ли?Он успокоил ее поцелуе:– С этими делами мы никоим образом не связаны.– Я говорю о тебе лично.– Что бы мы ни совершали, все делается с Божьего благословения.– Значит, это правда, – сказала она, застонав. – Господи, Мэт, разве ты не понимаешь, что мы в двух шагах от бездны?Он нежно поцеловал ее в кончик носа:– Ты пессимистка.– А ты – дурак.– Если ты и в самом деле в этом уверена, то почему помогла нам бежать? Отчего присоединилась?Она вновь взъерошила ему волосы и вдруг до боли вцепилась в его шевелюру.– Ты идиот. Обыкновенный несчастный тупой и красивый идиот. Мэт удивился, увидев в глазах Лотти слезы. – Единственной радостью, которую я знала в этой поганой жизни, стала любовь к тебе. Поэтому, сколько бы ни продлилось наше существование, я буду продолжать любить тебя. Она улеглась на матрас; и потянула его за собой.Лотти выключила воду в душе и потянулась за тоненьким вытертым гостиничным полотенцем. Неожиданно она почувствовала, что сзади кто-то есть. Она повернулась и сдавленно вскрикнула.– Доброе утро, Лотти – произнес Гиб, – как спалось?– Что, вы здесь делаете?– Ну конечно же, спала прекрасно. Утомилась, так сказать, после приятно проведенной ночи с моим сыном.Лотти, как могла прикрылась полотенцем, от страха у нее зуб на зуб не попадал.– Убирайтесь отсюда. Если Мэт вас здесь обнаружит.– Не обнаружит. Насколько тебе известно, он отправился за кофе и бутербродами. Прежде чем уйти, он зашел ко мне, чтобы справиться, что я хочу. Он был всегда таким покладистым, любящим сыном. Во всем меня слушался, только вот с тобой пошел наперекор.Гиб поблагодарил Лотти за ее отчаянные усилия в их с сыном освобождении и похвалил за проявленные хладнокровие и мужество.Впрочем, в его похвалах не чувствовалось тепла, не было тепла и в глазах, когда он говорил. Лотти била мелкая дрожь, и не только оттого что она, не успев вытереться продрогла. На самом деле она испугалась.В присутствии Гиба Бернвуда по коже Лотти всегда пробегали мурашки. Еще маленькой девочкой, однажды отправившись с отцом в супермаркет, она ощутила что-то сродни неприязни при встрече с Гибом. Неприятие носило характер инстинктивный, скорее даже животный. Подобно щенкам, которые вдруг с непонятной антипатией воспринимают одного из своих собратьев, так и она с необъяснимым отвращением, относилась к Бернвуду-старшему, правда, знала, что все остальные думают иначе.Теперь, после разговора с Мэтом нынешней ночью, она поняла, отчего невзлюбила Гиба. Этот злой супермен подчинил себе собственного сына и неустанно навязывал ему свое человеконенавистническое кредо в основе которого лежало насилие в чистом виде.– Я бы хотела одеться, с вашего разрешения, – попросила – стараясь говорить спокойно и ровно. Гиб, обладавший инстинктом охотника, с легкостью распознал бы ее страх.– С чего бы это? Кажется, ты всегда гордилась своим телом. По крайней мере, выставляла его напоказ моему сыну в течение многих лет, заставляя сгорать от желания; – и тебе это нравилось. С какой стати ты вдруг решила сейчас изображать скромницу?– Послушайте, я не понимаю, к чему Bы клоните, но мне это не по душе. Думаю, не понравится и Мэту.– Я сам знаю, что для Мэта лучше.– Особенно то, что Вы превращаете его в сектанта-убийцу? И это называется „делать для сына все, что только в ваших силах“? И это называется любовью?Он с силой хлестнул ее тыльной стороной ладони по лицу. Женщина отшатнулась и оперлась на холодный кафель, чтобы не упасть. Мир перед ее глазами взлетел золотистыми искрами, отдаваясь в мозгу острой болью.– Ты, шлюха. Кто ты такая, чтобы разыгрывать святошу в моем присутствии? – Он схватил ее за плечи и силой толкнул, заставляя встать на колени.– Пожалуйста, – прошептала Лотти, – не надо. Умоляю…Она знала, что просить Гиба о снисхождении бесполезно, Поэтому, закрыв глаза, стала молиться. Впервые в жизни. Она уповала на Господа, чтобы тот лишил ее сознания и способности чувствовать.Но Гиб схватил Лотти за волосы и рывком задрал ей голову вверх. Боль и унижение оказались столь сильными, что стало ясно – обморока не будет:
Следуя советам Гиба, Мэт вошел в переполненный продовольственный магазин, где и продавцы и покупатели были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на окружающих.Он наполнил горячим кофе три термоса в баре самообслуживания и купил полдюжины бутербродов. Никто не обратил на него ни малейшего внимания.Отец, как всегда, прав.Дверь в комнату мотеля он открыл своим ключом.– Привет, отец, – сказал он, увидев, что Гиб сидит посреди комнаты на единственном в номере стуле. – Я не ожидал застать тебя здесь. Как ты и сказал…Он дико закричал и выпустил из рук пакет с продуктами. Крышки с термосов соскочили, и горячим кофе Мэту обожгло ноги, но он даже не почувствовал боли.– Закрой дверь, Мэт.Тот в страхе смотрел на кровать, где, нагая, раскинув руки, лежала Лотти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136