Но Джон едва ли разобрал, что к чему со всей быстротой, на которую он был сейчас способен, офицер двинулся на кухню. Подойдя к раковине, он открыл кран с холодной водой. Ничего.– Черт побери!Но затем глухо забурчало, хлопнуло и наконец вода потоком хлынула из крана. Сначала текла ржавчина, почти коричневого, цвета, но через несколько секунд струя стала прозрачной. Джон подставил ладони под прохладную струю и с жадностью сделал несколько глотков. Затем с удовольствием намочил свой затылок.Потом провел влажными ладонями по головке Кевина. – Ну как лучше? Прохладнее? То-то, – сказал он, помочив заодно красные щечки ребенка.Но Кевин тоже хотел пить, и Джону неожиданно пришло на ум, что никаких средств, чтобы, так сказать, осуществить доступ жидкости внутрь организма малыша, у него нет. Кендал иногда поила мальчика смесью, кипяченой воды с фруктовым соком из бутылочки с соской, но Джон, разумеется, и не подумал захватить с собой хотя бы одну. Конечно, на кухне и в комнатах имелись стаканы, но он опасался, что при попытке напоить младенца таким способом, тот просто захлебнется.Ведь пока что ребенок умеет только сосать, и значит…Он даже не сообразил поначалу, что делает – опустив палец под струю воды, Джон поднес его к ротику Кевина – и несколько капель упало мальчику на губы. Тот незамедлительно принялся сосать.Ощущение оказалось странным и непривычным, но на удивление приятным.– Не совсем то, что молочко у мамы, да малыш? – промурлыкал он нежно, снова смачивая палец водой и отдавая его на съедение малышу.Интересно, что бы подумали его, друзья и коллеги если бы им довелось увидеть подобную душераздирающую сцену, задался вопросом Джон. Они бы, верно, и глазам своим не поверили.И Лайза в том числе. Впрочем, о ней стоило забыть навечно. А ведь она не раз называла его махровым эгоистом за то, что он не хотел иметь детей. Более того, он даже оказывался это обсуждать. В сущности, они расстались именно по этой причине.– У моих биологических часов кончается завод, – подытожила она как-то вечером.– Ну так выбрось их – ответил он, не отрываясь от газеты.Она запустила в него подушкой. Он опустил газету, предчувствуя генеральное сражение. Ватерлоо их взаимоотношений. Лайза уже не раз поднимала вышеупомянутый вопрос, но он, по обыкновению, всякий раз увиливал от ответа. В тот вечер она решила поставить вопрос ребром…– Я хочу ребенка, Джон. И хотелось бы, чтобы ты стал его отцом.– Я польщен, но аплодисментов не последует. Я ребенка не хочу. У меня никогда не было детей, и желания их иметь тоже.– Но почему?.– Слишком много причин, чтобы их перечислять.Она поудобнее устроилась в кресле – своего рода имитация действий окапывающегося солдата, который, улучив момент, выпрыгнет из окопа и ввяжется в рукопашную.– Я не тороплюсь. Мне все-таки хотелось бы выслушать аргументы.– Для начала, – заявил он, – идея сама по себе неосуществима. Мы оба путешествуем и редко бываем дома.– Я получу отпуск по уходу за ребенком от авиакомпании. – Следующая причина? – раздражение Лайзы с каждой минутой нарастало.– Я не…У него едва не вырвалось, что он не любит ее. В крайнем случае, ребенок заслуживал того, чтобы появиться на свет у любящих друг друга.Взрослея и воспитываясь в неполной семье, Джон не знал, что значит иметь одновременно отца и мать. До тех самых пор, пока он не стал самостоятельно зарабатывать, его постоянно отфутболивали то к одному родителю, то к другому. И мать, и отец Джона, вполне законченные эгоисты; воспринимали сына истинной обузой, неудобством в жизни и, более того, постоянным напоминанием о неудачном браке.Его родители упорно занимались устройством собственных дел и, весьма в этом преуспели. Отец заправлял департаментом гуманитарных дисциплин в университете Айви Лига, мать добилась поста вице-президента одной из ведущих архитектурных фирм.Но как родители и отец, и мать оказались абсолютно несостоятельными. Помимо приличествующих случаю визитов в праздники, он практически с ними не общался. Но и они, в свою очередь, не оказывали никакого существенного влияния на его жизнь, да и не особенно к этому стремились. Их нечастые беседы велись вежливо, но на весьма отвлеченные темы. Короче говоря; родители с самого первого дня появления Джона на свет рассматривали его как досадное препятствие, мешающее карьере. К сожалению, взаимное восприятие родителей и сына за сорок три года ничуть не изменилось.Соответственно у Джона в определенной мере развилось отрицательное отношение к семье и дому, как к месту совместного проживания всех домочадцев. Его так называемое семейство ни в малейшей степени не подготовило к возможности длительных взаимоотношений между мужчиной и женщиной и пригасило в нем естественный инстинкт отцовства.Он ничего не имел против детей как таковых. Более того, он им сочувствовал – ведь чаще всего невинные, беззащитные крошки полностью оказывались во власти недостойных людей, имевших смелость называться родителями. В этой связи возникал вопрос: какой смысл заводить ребенка, если ты, скорее всего, тоже окажешься плохим отцом?Изучая психологию, Джон узнал, насколько сильно влияние родителей на эмоциональное развитие ребенка. С отцом и матерью ребенок в лучшем случае превращался в плохо управляемую и регулируемую систему, именуемую „взрослый индивидуум“, а в худшем просто становился маньяком-убийцей. Под угрозой подобных трансформаций сознания находились не только дети Отъявленных негодяев, но и обыкновенных, на первый-взгляд, добропорядочных родителей – эгоистов.По этой причине он отказывал Лайзе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136