Хотя раскаяние было между мной и Господом Богом, Он мог бы быть доволен, если бы я обнародовал признание. Это могло бы даже облегчить душу отца – осознание того, что я умер без греха на совести.
Я сидел незамеченным, сочиняя мое письмо, но постепенно оно стало волновать меня. Несмотря на мою решимость, я начинал «ускоряться», и не мог понять почему; ведь я признал ответственность за то, что сделал, и был готов заплатить цену. Несправедливо, что мое тело предает меня: пальцы чесали колено, да и весь я вскоре стал трястись.
Шесть точка пять раз семнадцать тысяч девяносто три… Я не знаю. Хорошо, в основе тринадцать, это было бы. И тут я увидел папу. Он шел через холл по направлению к штабу.
Это был не я, кто вскочил, качаясь на нетвердых ногах. Это был незнакомец, чья записка слетела с письменного стола. Это был кто-то другой, кто издал пронзительный, одинокий крик, подобно отчаявшемуся существу.
Но это именно я нашел проход среди павильонов и поворотов, мимо утомленных путешественников, ожидающих свои шаттлы. Сначала я передвигался медленно, затем с отчаянной поспешностью.
– Отец!
Он обернулся. На его лице сменяли друг друга недоверие, удивление… радость!
Я буквально влетел в его объятия.
– О боже! – Он сжимал меня в объятиях, как будто хотел выдавить из меня жизнь.
Я крепко держался за него, как за спасательный плот далеко от гавани.
– Мне так жаль, это моя вина, я не могу придумать, что делать, а они все умирают, я так старался…
Он бережно укачивал меня, руки, укутывающие в безопасность и защищенность, которых я так давно жаждал.
– Успокойся, сын. Все в порядке.
Это было как благословение от Господа Бога.
Но он должен знать правду.
– Отец, я начал войну!
– Нет, сын. – Он медленно отстранил меня и теперь держал на расстоянии вытянутой руки. – То бремя – не твое. Но ты убежал от меня.
– Да, сэр, я…
Он шлепнул меня, и очень сильно. Я стоял, мигая, а затем начал плакать.
Крепко сжав мое запястье, он направился к штабу. Рыдая, я следовал за ним, стараясь не отставать.
При виде отца у лейтенанта в приемной отвисла челюсть, он вскочил.
– Вы…
– Николас Сифорт, бывший Генеральный секретарь. Отведите меня к адмиралу Торну. – Его тон не допускал отказа.
Офицер окинул взглядом мои влажные щеки, сопливый нос…
– Я должен буду спросить, если… одну минуту, сэр!
Отец посадил меня на стул, его пальцы все еще сжимали мое запястье.
– Сделайте это быстро.
У телефона был секретный дублер; нам не было слышно то, что говорил офицер. Разговор оказался долгим, и отец сердито вздохнул.
Я изгибался, пытаясь вырваться.
– Папа, я хочу в туалет.
– Потерпи или сделай это в штаны. – Тон отца был отрывисто-грубым. Приказание вызвало новый поток моих слез, который он игнорировал – Я не отпущу тебя.
Мое запястье ныло, и я хотел попросить, чтобы он ослабил захват, но не осмелился. Таким отца я никогда не видел.
– Лейтенант, через две минуты я вхожу, с вашего разрешения или без такового.
– Господин Генеральный секретарь, вы не можете просто…
– Тогда вызовите ваших охранников. Но, предупреждаю, им придется применить силу.
– Пожалуйста, сэр.
Я мог представить, в каком затруднительном положении оказался лейтенант. Отец был всемирно известен и все еще имел последователей и поклонников. Арестовать его…
Решетка отъехала в сторону, и адъютант, стоявший за ней, отдал честь.
– Сюда, господин Генеральный секретарь.
Отец стащил меня со стула.
– Сэр, это зона ограниченного доступа. Жаль, но мальчик не может…
– Он идет туда, куда я иду. – Отец шагнул вперед, волоча меня за собой, как свисающий воздушный шар.
Адъютант посмотрел на меня с сомнением, затем пожал плечами. Он повел нас через лабиринт коридоров к закрытым железным дверям, затем сообщил в переговорное устройство:
– Ройлафф, сэр, с господином Генеральным секретарем Сифортом.
Двери раздвинулись. Отец втащил меня в большую комнату со множеством пультов, освещенную экранами. Один показывал стыковочные отсеки, на другом я заметил большую карту. Присутствовали только два человека. Адмирал Торн сидел за пультом управления. Я узнал его по изображению на голографическом экране в башне Джареда. А в углу комнаты… Роб Боланд. Вот кого не предполагал здесь встретить. Что он здесь делал? В последний раз я видел его на крыше горящей гостиницы вместе с моими родителями.
Господин Боланд выглядел изумленным.
– Вы нашли Филипа. Слава Небесам!
Игнорируя его, отец пристально смотрел на адмирала.
– Привет, Джефф.
– Сэр, – Господин Торн выглядел смущенным. – Мы очень заняты в данный момент…
– Могу себе представить. – Тон отца был холоден. – Ты не кажешься удивленным. Генерал Рубен предупредил тебя, что я в пути?
– Да, сэр Но не почему.
– Ах! – Отец обратился к господину Боланду. – Но ты-то знаешь!
– Боюсь, что так. – Роберт Боланд, казалось, всячески избегал встретиться взглядом с отцом.
– Я понимаю, – начал адмирал Торн, – у вас есть этическое возражение против того, что мы делаем. К сожалению, распоряжения поступают непосредственно от Генерального секретаря Кана.
– К черту распоряжения Кана, – сказал отец. Я открыл рот от удивления.
В комнате повисла напряженная тишина.
Пытаясь ненавязчиво уменьшить давление на мое запястье, я мысленно спрашивал себя, недоумевая: как я мог жить с человеком так долго и не знать его вовсе. Отец, как предполагалось, был слабым, легко поддающимся переменам настроения, в наши обязанности входило защищать его. Но он господствовал над встречей способом, который я не мог предположить, используя слова, которые – я не мог поверить – слетели с его губ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186