Наконец раздался звонок. Начался «свободный час». Некоторые ринулись в коридор, некоторые держались солиднее, шли туда не спеша, а я лежал, подавленный невеселой перспективой. Куда торопиться? Все равно меня нет в чертовом списке.
– Вставай, Никки.
– Не хочу, – буркнул я. Арлина села ко мне на кровать.
– Пошли вместе, Никки, я боюсь одна.
– Боишься? – фыркнул я. – Ладно, пошли.
Мы вышли в коридор. Вокруг списка толпились кадеты. Кто-то ревел, многие ликовали. Работая локтями, я медленно пробивался к цели.
– Прекратить толкучку! Всем встать в очередь! – раздался голос гардемарина Торна.
Кадеты притихли, выстроились в очередь. Толливер оказался на несколько человек впереди нас с Арлиной. Обнаружив свою фамилию, он лихо снял фуражку и швырнул ее в дальнюю стену.
– Есть! Я уже не кадет! Понял, Сифорт?! – Радость сделала его улыбку почти человечной.
– Поздравляю, – равнодушно сказала Арлина.
Толливер бросился за фуражкой, снова запустил ее по коридору. Она пролетела в сантиметре от носа Торна, но тот лишь усмехнулся:
– Погоди, Толливер, тебе еще придется выдержать Последнюю Ночь.
– Выдержу, сэр! – крикнул он, словно традиционные муки Последней Ночи его совсем не волновали.
Робби Ровер снова и снова пробегал взглядом весь список. Увы! Его фамилии не было. У бедняги дрожали губы. Несколько секунд он мужественно сдерживался, но всему есть предел. Горечь вырвалась наружу. Робби утер рукавом слезы.
– Ничего, Робби, будем кадетами вместе, – утешал его я.
– Может, еще не все потеряно? Может, еще станем гардемаринами? – хныкал он.
– Держись, – похлопала его по плечу Арлина. – Керси просто старый осел, все знают это.
Боже Праведный! Я ткнул ее под ребра. Не дай Бог, кто услышит…
– Спасибо. – Робби помчался в казарму, чуть не сбил с ног гардемарина Дженкса, пришедшего поглазеть на трагикомедию.
Настала очередь Арлины. Она повела по списку пальцем, замерла на фамилии Сандерс. Не помня себя от радости, я обнял ее, закружил в диком танце.
– Ох, Никки, а я так боялась, – постанывала она.
– Хватит беситься! – прикрикнули на меня из очереди.
– Посмотри, Никки, может быть, ты тоже там есть, – упрашивала Арлина.
– Нет меня там, что толку смотреть? – Все-таки я бросил ленивый взгляд на список. Что это?! Неужели? Моя фамилия? – Боже мой! Так не бывает! – Я протер глаза, снова глянул. Точно, ошибки нет. «Сифорт, Николас Э.» Чудеса в решете! – Кажется, я стал гардемарином, – тупо пролепетал я.
Онемев от такой «нелепости», я пошел по коридору, ничего не видя перед собой. Гард Дженкс подставил мне подножку, и я растянулся бы, не поймай меня вовремя другой гард. Это был Джефф Торн.
Добравшись до койки, я плюхнулся на спину, поднял над собой руку, уставился на серую материю рукава. Кадетский цвет. Скоро будет синий гардемаринский. Я гард? Странно все это…
– Арлина! Когда церемония?
– Завтра в полдень.
– Не верится.
– Ночью поверится.
Последняя Ночь! К издевательствам кадетам не привыкать, над ними издеваются все кому не лень, но в Последнюю Ночь пытки особенно жестоки. Такова традиция. Ну да черт с ней! Главное – завтра я стану гардемарином.
Из нашей казармы в списках оказалось девять кадетов. Наша радость скоро сменилась подавленностью. Скоро придется расстаться с товарищами, друзьями… Что мы получим взамен? Старый друг лучше новых двух. Лучше б меня не было в том списке.
Они пришли после отбоя.
Шайка гардемаринов во главе с Дженксом хищно рыскала по казарме, шарила по нашим лицам яркими пятнами фонарей, выискивая тех, кому завтра предстояло получить офицерское звание. Вначале они выдернули из постели Рестона и Лорка, вывели их в коридор. Мы, затаив дыхание, вслушивались в тишину. Временами как будто слышались стоны и плач. Прошел час, я задремал.
Дико завизжала Арлина. Я вскочил. Она яростно трепыхалась, пытаясь высвободиться из простыней, напичканных льдом. Вскоре осколки льда разлетелись по всей казарме. Ухмыляющийся гардемарин пощупал ее мокрую майку.
– Ублюдки! – взревел я, мгновенно спрыгнул на пол и начал расшвыривать гардемаринов. – Скоты!
Меня тут же скрутили, заломили за спину руки. Извернувшись, я пнул Дженкса ногой.
– Ах, ты еще сопротивляешься?! – Дженкс надел мне на голову ведро. – Ну, вякни еще что-нибудь! Бешено извиваясь, я сбросил ведро.
– Придется поучить этого лопуха скромности. Тащите его в клозет! – приказал Дженкс.
– Не зверствуйте, ребята, – робко подал голос какой-то кадет.
– Кто квакнул?! А ну-ка, пожалуйста, повторить! – Дженкс провел лучом фонаря по койкам. Кадеты забились под одеяла, как мыши в норы, не смея пикнуть.
Двое крепких гардемаринов поволокли меня в туалет. Как я ни извивался, вырваться не мог. Меня подвели к раковине умывальника.
– Капрал Толливер, сюда! – приказал Дженкс. Через две секунды в туалет вбежал Толливер в трусах и майке.
– Да, сэр?
– Смотри, салага, как учат хорошим манерам. А вы, жлобы, держите крошку Никки покрепче. – Дженкс открыл кран до упора, заткнул мне рот мылом, а отверстие раковины – пробкой. – Сифорт, гардемарин должен быть вежливым, скромным, слушаться старших. Сейчас мы тебя маленько поучим хорошим манерам.
Раковина наполнилась холодной водой. Мучители начали окунать туда мою голову, крепко придерживая за волосы. Чем больше я брыкался, чем дольше меня держали харей в воде. Наконец я понял, что лучше не рыпаться, и затих. Погружения стали менее продолжительными.
В туалет вошли еще двое с бутылкой горячей воды. Дженкс что-то шепнул им, показывая на капрала-кадета, и они поволокли Толливера к унитазу.
Мне снова пригнули голову ко дну раковины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142