Раненых и убитых пока несли на плечах, чтобы не увеличивать ширину тропы, не оставлять дополнительных меток, по которым организовавший преследование противник легко мог вычислить направление движения группы. Только через несколько километров раненых и убитых можно было уложить на носилки.Американцы шли с перевязанными за спиной руками, с чужими плотно набитыми вещмешками и прочим полезным грузом, навьюченным на их спины. Шли как все — шаг в шаг, нанизанные, словно пойманная рыба на кукан, на одну длинную парашютную стропу, лишавшую их надежд на мгновенный коллективный или одиночный побег. За каждой парой американцев следовал российский разведчик, зорко наблюдая за тем, как они идут, как ступают, как уклоняются от встретившихся на пути веток.Последним шел командир, придирчиво осматривая пройденный его отрядом путь. Он выпрямлял согнутые ветки, поднимал смятые травинки, укладывал на место сдвинутые подошвами обуви камешки.— Пивоваров!— Я!— Снимай ботинки.— Зачем?!— Затем, что у тебя каблуки, как у черта копыта! И еще на правой подковке гвоздь вылез. И работает, что твой дырокол! Я замучился оставленные тобой отверстия зашпаклевывать.— Так мне что, босиком идти?— Нет, босиком тоже нельзя. Лучше в толстых носках.— У меня нет толстых.— Есть у кого-нибудь шерстяные носки?— Есть!— Тогда дайте ему… И вперед…Командир прятал следы. Прятал профессионально, так, как умеют это делать вышедшие на охоту звери и как это умеют делать уходящие от преследования разведчики.За спинами отряда оставался нетронутый лес.— Голове колонны поворот девяносто градусов!— Есть поворот…— Пятьсот метров вперед.— Есть пятьсот метров…— Поворот девяносто градусов.— Есть поворот…— Четыреста пятьдесят метров вперед.— Есть четыреста пятьдесят…Группа встала на обратный курс. Прошла четыреста пятьдесят метров, снова изменила курс на девяносто градусов и через двести метров снова на девяносто, завершив полный трехсотшестидесятиградусный поворот. Места поворотов командир зачищал с особенной тщательностью.Эта большая петля должна была сбить возможных преследователей со следа, если бы вдруг они его умудрились взять.— Прямо!— Есть прямо!— А как далеко прямо? Командир?— Очень далеко. Пока в море не упрешься… * * * Совсем по-другому уходила группа прикрытия.— Ты как ступаешь? — грозно спрашивал капитан Сибирцев.— Нормально ступаю. Подошвой над самой землей.— Зачем над самой землей?— Чтобы не повредить травостой. Чтобы не оставлять следов…— А надо как?— Наоборот. Чтобы оставлять.— Вот именно! Мы же группа прикрытия, которой назначено отвлечь на себя внимание противника. А как он на нас отвлечется, если пропустит наши следы?— Трудно так, чтобы оставлять. Привычки другие.— У военнослужащих привычки должны вырабатываться в прямой зависимости от последнего полученного приказа. Ясно?— Так точно!— Тогда повторите проход от исходной точки. Только смотрите не переусердствуйте! И быстрее, быстрее, мы уже опаздываем.— Есть!На этот раз боец шел так, как надо, как предписывалось последним приказом: сминая траву, обрывая листья и надламывая встретившиеся на пути ветки. Не все. Только те, что препятствовали движению.Следом за ним шагал другой боец, усердно вминая подошвы обуви в грунт. Но тоже не на каждом шагу. Лишь в местах, где на почве могли отпечататься следы. Не его следы. Рифленые, с хорошо узнаваемым узором, следы американских ботинок. Тех, в которые были обуты коммандос.«Замок», проходящий последним, принимал работу, что-то поправлял, что-то добавлял от себя. Как признанный мастер, подошедший к мольберту не самого талантливого ученика.Здесь слишком много экспрессионизма. Такой след можно принять просто за вмятину на грунте. Можно пропустить. А вот если добавить немного четкости, немного рельефа, то отпечаток заиграет, привлечет внимание зрителя. Для которого он и назначен…А здесь, наоборот, выпирает грубый реализм, который может вызвать определенные подозрения. Так глубоко, да чтобы равномерно всей подошвой, люди не наступают. Надо бы сгладить линии, размазать контур, подтереть абрис отпечатка…Оставляя по ходу движения примерно через каждые пятьдесят-восемьдесят метров подобные шедевры наземной живописи, группа прикрытия стремительно удалялась от места недавнего боя. Уходила от взорванных «Фантома» и вертолетов, от трупов погибших от пуль «вьетнамских партизан» американских коммандос. Уходила в глубь материка, в противоположную от маршрута движения основной группы сторону. И уводила за собой возможную погоню.Надломленная ветка…Разорванный стебель травинки…Сбитые с куста листья…Отодвинутый в сторону камешек…Случайный отпечаток подошвы ботинка на не покрытом растительностью участке грунта. Хорошо читаемый отпечаток… Американского ботинка… Глава 27 — Колонне стоп.— Колонне стоп…— Колонне стоп…— Колонне… — пронеслось тихим шепотом от уха к уху, от арьергарда к передовому дозору.— Стоп колонне!Колонна остановилась. Дозор встал в боевую стойку, готовый к атаке спереди. Арьергард развернул стволы назад.— Разобрать носилки.Носилки расправили, аккуратно уложили на них раненых и мертвых.— Носильщики!Пленных американцев разбили на пары и поставили спереди и сзади носилок, связав между собой все той же парашютной стропой, зафиксированной на ручках. Теперь они могли убежать только со своей ношей.— Кто знает английский? — спросил командир.— В пределах программы, со словарем…— Понятно. Кто без словаря?— Я могу попробовать,— Скажи — при попытке побега конвой стреляет на поражение.— Если вы хотите спастись бегом, мы вас будем поразить наповал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98