..
Мы научились жертвовать многим ради любви друг
к другу. Мы помогали друг Другу одолеть жизнь, кото-
рая не в последнюю очередь из-за экономического
кризиса конца двадцатых годов становилась все труд-
ней и трудней>.
Герман рос крепким здоровым мальчиком, он умел
справиться с любой крестьянской работой: косить тра-
ву, пасти скот, доить коров, готовить на продажу масло
и сыр. Он любил эту простую и вечную работу свобод-
ного хЬзяина своей земли, который сам отвечал за
беды и неурожаи, но и сам же распоряжался своим
временем, своими доходами.
Он любил горы, у которых приютился Альрершвен-
де, сосновый и еловый лес, пахнувший пряно и сладко,
он любил альпийские луга с их разнотравьем летом и
укутанные снегом склоны гор, с которых лихо съезжал
на лыжах. Если выдавалось свободное время, он ухо-
дил в горы, уже в детстве любя эти часы одиночества.
Или просиживал часами под главной достопримеча-
тельностью Альбершвенде - липой, которой было во-
семьсот лет. Он рано задавался мыслями о смысле
жизни, о добре и зле, Герман, как и все в семье, был
воспитан католиком. Он получал у школьного учителя
религиозные книги, где искал ответа на вопросы, му-
чавшие его с детства. Позже он вспоминал: <Будьте
добрыми, дети>, - сказала моя мать, прежде чем про-
ститься с нами навеки. Все мое юношество меня зани-
мали вопросы: <Как остается человек добрым? Как ста-
новится он добрым? Что такое доброта? Как творить
доброту?> Местную школу он закончил в 1934 году.
Для того чтобы учиться дальше, ему пришлось уехать
из Альбершвенде в соседний городок.
Жизнь семнадцатилетнего гимназиста не была лег-
кой. Он вставал в пять часов утра, чтобы в шесть при-
служивать в церкви. Небольшие деньги, полученные за
это, покрывали плату за комнату. Стипендии, получен-
ной от католического благотворительного фонда Кари-
тас, не хватало на остальные расходы, и он, отказы-
ваясь от любой помощи из дома, прирабатывал еще
частными уроками.
О c
>
-/

/ О

Уже тогда Герман знал, что его предназначение -
помогать людям. Врач? Судья? Учитель? О роли слу-
жителя церкви при всей своей религиозности он нико-
гда не думал. Уже тогда Герман замахнулся на помощь
человечеству в решении <больших и запутанных про-
блем>. Он искал в книгах и церковном учении ответа на
вопросы, которые оставались без ответа.
Австрии как государства уже не существовало.
С 1938 года она была присоединена к гитлеровской
Германии. В воспоминаниях друзей Гмайнера, в запис-
ках самого Гмайнера эта проблема вроде бы добро-
вольно присоединившейся и вместе с тем полуоккупи-
рованной страны не возникает. Правда, в одном из пи-
сем того времени Гмайнер замечает: <Ты же знаешь,
у нас сейчас все германизировано. И это не делает
жизнь радостной>.
В официальной пропаганде того времени слово
<мир> употреблялось достаточно часто, но путь к это-
му мирному будущему под руководством <великой
Германии> лежал через огонь и кровь. Герман Гмайнер
в душе своей отрицал и то и другое. Но призыв в армию
не миновал и его.
Потом, уже взрослым человеком, он вспомнит, с
каким настроением вступил в эту войну. Наверное,
что-то в этих строках окрашено поздним временем и
прозрением. Но, даже учитывая это, они говорят о
двадцатилетнем Гмайнере многое:
<То, что меня не захватил угар войны и побед, не
было моей заслугой. До того как я мог бы им заразить-
ся, мой брат Йодок пал во Франции. Все во мне про-
тивилось его смерти и прежде всего противилось тре-
бованию перенести скорбь о нем с гордостью преуве-
личенного пафоса любви к отечеству. Я был подавлен
скорбью. И я обещал ему, моему мертвому брату, не
дать себя подчинить духу того времени и, несмотря
на все, идти собственной дорогой>.
Дорогу, правда, он прошел общую. Ему досталась
вся долгая война. И ранения, после которых удавалось
побывать дома, где уже получили извещения о гибели
двух старших братьев. В один из отпусков Герман пи-
шет другу: <Я пишу тебе из дома, освобожденный от
всех тягот нашего времени и от моих личных страда-
ний. Я пишу тебе с того кусочка земли, который навсе-
гда останется для меня более святым, чем какое-нибудь
другое место мира. Счастье мне приносят только мои
родные горы, моя жизнь дома и наш дом, наша светлая
комната>.
Гмайнер не был бунтарем. Он выполнял свой во-
инский долг так, как делал все в жизни - ответственно,
Но потом, в мирной жизни, он никогда не вспоминал
о боях, не любил рассказывать военные подробности.
Вспоминал друзей, тяжесть пережитого, потери. Он
был с войсками и в России. Наверное, солдату ар-
мии завоевателей приходилось сталкиваться не с
самым дружелюбным к себе отношением, но он
часто повторял, что русские - терпеливый и доб-
рый народ.
Во время войны, когда часть Гмайнера стояла на
нашей территории, с ним произошел случай, который
повлиял, как он сам считал, на всю оставшуюся жизнь.
Русский мальчик спас ему жизнь. Он часто вспоминал
об этом и рассказывал потом своим коллегам, друзь-
ям. В недлинных записях о войне, которые Гмайнер
оставил, этого эпизода нет. Так же нет воспоминаний
о самой войне, действиях, сражениях.
Почему-то случай этот остался в памяти у разных
людей по-р-азному. Одни рассказывали, что мальчик,
семье которого он отдавал часть солдатского пайка,
увидев партизан в деревне, крикнул ему: <Беги>. Пар-
тизаны в дверь, а Гмайнер в окно. Другие рассказыва-
ли совсем романтично: в окно на сеновале, где спал
Гмайнер, влетела граната, а мальчик оттолкнул его в
угол, и осколок только порвал шинель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63