Ясно, что мы с Деннисом и Ив просто не могли пропустить такое событие. Однако само название "Институт Планка" не особо привлек мое внимание - ведь это головное научно-исследовательское учреждение Германии, занимающееся чистой наукой, и в его штат входят сотни научных сотрудников.
Лекция должны была состояться в университетском городке, в лекционном зале физического факультета. То было помещение бочкообразной формы, где лектор находился на дне глубокого колодца, с трех сторон окруженный ярусами, - в стиле старомодных театральных залов. Похоже, перед лекцией состоялся банкет для приглашенных докладчиков, и, когда мы входили в зал, я с удивлением отметил, что обычно довольно неряшливо одетая научная публика по этому случаю расфрантилась, как никогда. Вокруг звучала разноязыковая речь. Со своего места я сумел разобрать немецкий, итальянский, японский, русский, обрывки хинди и китайского.
Блуждая взглядом по аудитории, я вдруг ощутил нечто похожее на физический толчок. Впереди, меньше чем в пятидесяти футах от меня, сидел доктор Карл Хайнтц! Нас разделяло только пустое пространство незанятых кресел. Я был поражен до глубины души. Хайнтц! Здесь! Возможно ли это? Должно быть, я каким-то образом выдал свое волнение: продолжая недоверчиво глядеть на немца, я увидел, как рука его потянулась к карману пиджака и незаметным, плавным движением отстегнув жетон участника, опустила его в карман. Он даже не прервал разговора, который оживленно вел по-немецки со своим соседом справа. Я отвел взгляд, стараясь сделать вид, будто не вижу его, будто ничего не заметил. Свет в зале померк, и Манфред Эйген, тряхнув зачесанной назад копной белоснежных волос, начал лекцию.
Мысли мои беспорядочно метались. Так значит, все это правда? Ведь вот он, здесь! Конференцию проводит Институт Планка. Значит, все это правда. И он меня узнал! И постарался скрыть свое истинное лицо! В полном смятении я нацарапал записку, в которой кратко обрисовал ситуацию и передал ее Деннису и Ив. Во взглядах обоих я безошибочно прочитал: "Ты что, спятил? Или, может, решил пошутить?" Сидя в темноте, я думал, как мне поступить. О чем бы сейчас ни говорил Эйген, это можно будет прослушать позже, благо Деннис записывает на магнитофон. Наконец я решился: была не была, попробую подойти к нему сразу после доклада, это единственная возможность.
Выступление Эйгена близилось к блистательному завершению. Я беспокойно ерзал на месте. Вот аплодисменты стихли, зажегся ..свет, и публика потянулась к выходу. Хайнтц был футах в пятидесяти от меня стоял, непринужденно беседуя с двумя коллегами, напоминающими толстых жаб. Но я видел, что он следит за мной. Как только я двинулся в его сторону, он извинился и стал пробираться мне навстречу. У меня не было ни малейших сомнений: он предпринял этот маневр, чтобы встретиться и переговорить со мной без свидетелей. Я направился прямо к нему.
- Доктор Хайнтц, по-моему мы с вами встречались на Тиморе, - я протянул руку.
Не удостоив вниманием мой приветственный жест, он широко улыбнулся, но шрам его явственно побагровел.
- Хайнтц? При чем тут Хайнтц? Моя фамилия вовсе не Хайнтц. Да и в Купанге я никогда не бывал.
На этом он быстро повернулся ко мне спиной и поспешил за своими выходящими из зала коллегами, чтобы присоединиться к их оживленному обсуждению доклада Эйгена. А у меня в ушах продолжало звенеть слово "Купанг". Этот сукин сын неприкрыто издевался надо мной!
Как сказал Моцарту король, вот ты и получил, чего хотел. Кто же он, этот Карл Хайнтц? Безумец? Порождение моих бредовых фантазий? Обыкновенный шарлатан? Или часть верхушки нацистского айсберга, один из шайки бывших эсэсовцев, вынашивающих коварные замыслы? Ответ неизвестен мне и по сию пору. Вот как оно бывает с космическим смехом.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. СКАЖИ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? В которой я делаю попытку связать то, что с нами произошло, с наукой, которая к обычной науке не имеет никакого отношения.
Хотя мы и простились с Амазонкой, но наша странная история на этом не кончается. Пришла пора сделать попытку извлечь кое-какие выводы из тех идей, которые зародились в Ла Чоррере. Модель мира - это то, как мы его видим, и принять теорию временной волны, которая была нам внушена на Амазонке, - значит увидеть мир другими глазами. Я все больше склонялся к тому, чтобы допустить вероятность этой теории. Может, когда-нибудь ее и опровергнут, а пока буду в нее верить, хотя и с некоторой долей иронии. Может быть, если эту идею обнародовать, найдутся . люди, которые ее поддержат и свяжут с действительностью. Многие хорошие идеи пропадают впустую только из-за отсутствия практического выхода. Что же до нашей теории, то она предлагает нам коренным образом перестроить взгляд на реальность. И этому можно научиться. Она утоляет мою духовную жажду, ибо являет собой знание, чистое знание и ничего больше.
Теория, разработанная вслед за экспериментом в Ла Чоррере, не отрицает ни одной из областей науки, а лишь дополняет их. На физическом уровне есть доказательства, говорящие в ее пользу, несмотря на то что сама идея чрезвычайно сложна, поскольку затрагивает смежные области, в том числе квантовую физику, субмолекулярную биологию и строение ДНК. Мы постарались как можно тщательнее и подробнее изложить эти вопросы в "Невидимом ландшафте".
Хотя то, чем Деннис занимался на Амазонке, могло и не привести к возникновению идеи, которую я впоследствии разработал, тем не менее интуиция настойчиво убеждает меня в обратном. Сразу же после эксперимента мои ничем не примечательные мысли уступили место до того странным раздумьям, что я никак не могу признать в них порождение моей собственной личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90