Что ж я такое наболтал?


12

Агата сидела в крытой повозке рядом с Фредериком, то и дело любопытно выглядывала наружу.
– И этот лес твой? – спрашивала она.
– Мой, – наверно в десятый раз устало отвечал Судья. – Тут все мое, я ж тебе говорил.
– А зачем тебе одному столько? – округлила глаза малышка.
– Хороший вопрос, – пробормотал Фредерик и пожал плечами.
Они ехали по его землям. Огромное поместье Судьи включало в себя около десятка больших деревень, множество хуторов и мелких селений, четыре города, леса, поля, луга и занимало почти четверть Западного округа.
Фредерик не стал противиться решению Коры перевезти его в поместье: он был даже рад этому. Правда, чувствовал себя немного растерянным: он не появлялся в Теплом снеге около десяти лет и не знал, что его там ждет. Правда, Западный Судья регулярно получал письма от своей нянюшки, дамы Ванды, которая заведовала в его отсутствие поместьем. Она всегда писала почти одно и то же: сообщала о последних новостях сельскохозяйственного плана, делилась соображениями насчет той или иной перестановки в замке и прочее, прочее. Заканчивала длинное послание, написанное замысловатыми завитушками, всегда одинаково: что ждем-де не дождемся «ненаглядного Фреда». Иногда Судье от нянюшки перепадали эпитеты «мой карапузик» и «малышок». Такие письма наводили на Фредерика тоску: после них никак не хотелось ехать в Теплый снег и подвергаться излишней опеке дамы Ванды.
Но теперь он должен был признать, на родину ему хотелось. К тому же с ним ехала Агата Вельс, и ее он втайне готовился подставить опекам нянюшки вместо себя.
Кора также сопровождала Судью. На его хмурый вопрос: «Ты поедешь со мной после того, что мы друг другу наговорили?» она ответила, что делает скидку на его раненую голову. «Я тоже хороша – накричала на больного», – мило улыбаясь, заметила девушка и поцеловала его в уже выбритую щеку.
Теперь она весело гарцевала на Крошке рядом с Мартой, Марком и мастером Линаром. Кроме них Западного Судью эскортировал отряд солдат из гарнизона Зимнего Порта. Агата должна была ехать в другой повозке, куда перебирались, устав от езды верхом, дамы, но девочка пересела к Судье. Он, в отличие от Коры и Марты, никуда не мог сбежать от бесконечных вопросов Агаты.
– Когда тебя принесли к Леону, я думала – ты умер, – честно рассказывала малышка. – Как мой папа. Я даже плакала.
– Спасибо, – кисло отвечал Судья.
– Из тебя столько крови натекло! Я видела, хоть мне и не давали смотреть. В тебе сейчас мало крови? Ты белый. А мои щеки румяные. Леон давал мне вареные бураки – я не люблю бураки.
Фредерик лишь понимающе приподнимал брови: вареную свеклу он тоже не любил. Болтовня Агаты создавала умиротворяющий фон, в котором мысли текли неторопливо, но основательно. А подумать следовало о многом.
Марк допросил Юхана, как было велено – с пристрастием, но ничего не добился: пытошники сломали разбойнику ключицу, отрезали ухо, прижигали каленым железом пятки и подмышки – и никакого результата. Юхан хрипел, стонал, орал, насколько позволяли травмированные связки, но ничего не сказал, ничего не написал. Однако мысли Западного Судьи, уже в который раз, оборотились к прошлому. Он много раз задавал себе вопрос: с чего все началось? Какие же счеты были у бандита Филиппа с его отцом? Почему именно Судья Гарет стал первой высокопоставленной жертвой главы клана Секиры? «Сколько лет прошло, а ответ все не найден, – думал Фредерик. – Может, потому что я его и не искал. Отгородился от прошлого, как забором». Прошлое никогда не хотелось вспоминать, а тем более – ворошить: там остался окровавленный труп отца во дворе родного дома, сошедшая с ума мать, которая, возможно, сама довела себя до смерти, и казавшееся бесконечно долгим одинокое детство в мрачном замке Северного Судьи, мало похожее на детство, больше – на пребывание в солдатских казармах...
Фредерик посматривал в окно на грациозную Кору. Она прекрасно держалась в седле, выгодно причесав волосы, позволив им развеваться огненным знаменем за головой. «Она вряд ли в курсе дел своего отца». Невольно залюбовался ею. Молода, красива, любит тебя, чего ж еще, Судья Фредерик? И именно потому, что ты Судья, – ничего больше...
– Когда ты женишься? – Вопрос более чем внезапный, сопровожденный чувствительным толчком вбок – отозвались заживающие ребра.
– А?
– Ну когда ты женишься на Коре? – Агата сделала лицо, говорившее: какой же ты непонятливый.
– Наверное, никогда, – рассеянно отвечал Судья, продолжая следить за рыжей всадницей – она, право, его завораживала.
– Тогда женишься на мне! – заявило дитя. – Подождешь, когда я вырасту!
– Ты собралась за меня замуж? – расхохотался Фредерик. – Ты же постоянно дуешься на меня.
– Ну и что. Я вырасту и не буду дуться.
Взгляд ее голубых глаз, слишком серьезный для пятилетней девочки, рассмешил Судью, и он забыл о своих мрачных мыслях, когда Агата уселась рядом и взяла его за руку.
К окну подъехал Марк:
– Замок, сэр.
– Мой замок, – поспешил заметить Фредерик, увидав, как Агата открыла рот для очередного вопроса.
Цветущий замок – так называлось огромное старинное строение из крупного дикого камня, венчавшее, словно корона, остров посреди большого, спокойного, лесного озера. Цветущий, потому что и за крепостной стеной, и снаружи весной буйно цвели садовые деревья: яблони, груши, вишни, сливы, персики и абрикосы. Летом их сменяли каштаны и липы, а в любое время года, кроме зимы, конечно, распускались и благоухали простые полевые цветы, и те, за которыми ухаживали в оранжерее и на клумбах садовники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142