Он посмотрел на Константиниди. Тот кивнул головой.– Это, конечно, Эмухвари! – высказал он предположение. – Других у нас нет!– Отчаяные, видно, – вставил Строгов.– Да, им терять нечего. ГПУ охотится за ними уже много лет, но все не может поймать.– Странные бандиты. Машину остановили, а не ограбили? – не унимался Строгов.– А они не грабят! Убивают, но не грабят! – сказал шофер. – Видно, ждут кого-то, ищут.Все замолчали.Так они ехали несколько часов. Теперь уже дорога проходила среди огромных, в несколько обхватов, деревьев с цепкими лианами и вьющимися по стволам лозами винограда. Во время минутной остановки в Блабурхве Константиниди рассказал Елене Николаевне об этом районе, а когда машина проезжала селение Лыхны, в давние времена бывшее резиденцией владетелей Абхазии, показал ей развалины старинной церкви и священную для абхазцев рощу.Впереди замелькали деревянные дома Гудаут, районного центра, протянувшегося вдоль берега моря. Отсюда до Сухума оставалось немногим более сорока километров. После короткой остановки машина продолжала свой путь на юг, теперь уже вдоль побережья. Снова резко изменился ландшафт: мягкие, невысокие холмы, зелень фруктовых садов, пена прибоя. Горы опять отошли вглубь и только перед Ново-Афонским монастырем снова придвинулись к морю. На окрестных вершинах белели развалины когда-то грозных крепостей. Вечерело. Переехав через неглубокую, веселую речушку, остановились у белого здания с надписью «Союзтранс». Из конторы вышел человек с большими пушистыми усами, в длинной серой рубашке со множеством черных пуговиц, и, подойдя к шоферу, проверил путевые листы.– Можно погулять немножко, стоянка двадцать минут, – сказал он по-русски с сильным акцентом.Майсурадзе, Жирухин и Отрогов ушли в маленький ресторанчик. Остальные стояли у машины и, переминаясь с ноги на ногу, рассматривали здания монастыря, поднимавшиеся по горе, с венчающим вершину огромным зданием собора. Где-то рядом тарахтел движок местной электростанции.– Пройдемте к морю, – предложил Обловацкий Елене Николаевне и Константиниди, и они направились к небольшой, чистенькой пристани.– Смотрите, наши ивы! – воскликнула Елена Николаевна, показывая на деревья. Дремлют плакучие ивы,Низко склонясь над ручьем,Струйки бегут торопливо,Шепчут во мраке ночном. – продекламировал Обловацкий.– Почему «ваши» ивы? Почему струйки шепчут? – ревниво спросил Константиниди.– Одиссей полагает, что ивы – это монополия Абхазии, а насчет шепчущих струек он тоже не согласен, считает, что такой водный гигант должен только рычать, пениться и бурлить, – подшучивал Обловацкий. – Кстати, рыба здесь водится?– Видите, Елена Николаевна, какой он колючий! Водится, водится, дорогой!Сигнал автобуса позвал их на станцию.В быстро наступавших сумерках машина вышла из Афона и покатила дальше. Включенные фары выхватывали из темноты узкую полосу шоссе. Подъезжая к селению Эшеры, Обловацкий увидел в кустах две блестящие зеленые точки и показал на них Константиниди.– Шакал, – сказал Одиссей. – Уж это наша монополия, – добавил он смеясь.Переехали длинный, скрипящий деревянный мост над высохшей Гумистой.– Ну, теперь мы дома! – обрадовался Майсурадзе, хотя вокруг было темно и пустынно. Неожиданно за одним из поворотов мигнул луч маяка, и пассажиры увидели впереди розовое зарево: это был Сухум – конец пути.Центральная улица полна гуляющих. За столиками многочисленных кофеен сидело множество людей.На улице Октябрьской революции машина повернула направо и, пройдя мимо кубического здания Госбанка, остановилась у станции Союзтрасса. Распрощавшись, ушли Майсурадзе и Жирухин.Константиниди предложил Елене Николаевне помочь устроиться в гостинице. Она поблагодарила, но попросила его не затруднять себя: Обловацкий и Строгов сказали, что позаботятся о ней. Вместе с ними она пошла на набережную. Портье в гостинице спросил их фамилии и сказал, что по телеграмме из Москвы из Наркомата здравоохранения Обловацкому и Строгову оставлены два номера. Других свободных комнат не было, и Сергей Яковлевич со Строговым уступили один из номеров Елене Николаевне.Поднявшись с горничной на третий этаж, она вошла в небольшую уютную комнату с чистенькой кроватью, небольшим старомодным плюшевым диваном и круглым столом с цветной каемчатой скатертью и двумя плетеными креслами. От двери к балкону тянулась широкая ковровая дорожка.Елена Николаевна отпустила горничную и вышла на балкон. Впервые за эти дни она была одна.Там, в Москве, все казалось простым и легким, но сейчас она поняла, что самое трудное начинается только теперь. 11 Было совсем темно, когда Обловацкий подошел к спрятавшемуся в зелени трехэтажному особняку. Поднявшись по деревянной лестнице одноэтажной пристройки с надписью «Бюро пропусков», он позвонил по телефону и спросил Чиверадзе. Через несколько минут он был в большом просторном кабинете начальника оперативной группы ГПУ республики. Высокого роста, полный, лет тридцати пяти, с правильными чертами лица, в военной форме, Чиверадзе встретил Обловацкого в дверях кабинета.– Я ждал вас. Как устроились?Сергей Яковлевич ответил, что он со Строговым остановился в гостинице «Рица», и доложил о встрече в пути. Чиверадзе оживился:– Они, конечно, они! Видите, как быстро передвигаются. Шестого были у Маджарки, да что тут у Маджарки, под Ткварчелами, а одиннадцатого уже на Бзыби. Запомнили их лица?– Конечно!Чиверадзе подошел к сейфу, достал небольшой альбом и передал его Обловацкому:– Он?На него смотрел горец, только более молодой.– Он! – уверенно подтвердил Сергей Яковлевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90