Месяц - это ты, Кей Валадар, и мертвец - это ты, Кей Валадар. Глух ты и нем, мучит тебя жажда и негде тебе напиться - ни в небесах, ни под землей. Приди же, выпей с нами! Он немного подождал, затем резко взмахнул рукой: - Валадар сын Мезанмира! Заклинаю тебя кровью, твоей и чужой - приди! Отзвучали последние слова, и внезапно налетел ветер - холодный, резкий. Последние языки пламени исчезли, прижатые к белой золе. Исчезли , звезды, со всех сторон надвинулась тьма, и сквозь нее начал медленно проступать высокий силуэт, еще более черный, чем затопившая ложбину ночь. Парень, о котором все забыли, лежал на земле, закрыв лицо ладонями. Остальные сидели молча. Покотило ждал, затем вновь махнул рукой. Черная тень подступила ближе, к самой яме, на миг наклонилась, снова выпрямилась... - Почему вы не даете мне покоя? Голос, прозвучавший из тени, был обычным, немного усталым. Его узнали - усачи переглянулись, Покотило вытер со лба холодный пот: - Мы не ведаем, что нам делать, Кей Валадар,- хрипло проговорил он.- Должны ли мы мстить за тебя? Ты был нашим другом, Кей, тебя убили на нашей земле... Черная тень дрогнула, надвинулась, но невидимый круг не пустил ее к костру: - Боитесь...- в голосе прозвучала горечь.- Даже ты теперь боишься меня, бесстрашный бродник! Не бойся, я не хотел вам зла живой, не хочу и мертвый. Не мстите - за меня отомстят другие. Когда-то первый из Кеев убил своего брата, и эта кровь отзывается в каждом колене. Мой отец убил дядю Жихослава, брат - меня. Но теперь погибнут все - кроме тех, чьи отцы убиты. Недаром сказано: малую кровь можно унять тряпицею, большую - временем, а великую унять нечем, течь ей, пока вся не вытечет. Вы же подумайте о себе - будет война. - Но что нам делать, Кей? - один из усачей, не выдержав, вскочил, но его тут же схватили, вновь усадив на землю. Послышался смех - горький, невеселый: - Я хотел быть вашим вожаком, бродники! Не вышло, и может, это к лучшему. Бойтесь всех, но всего более - Рацимира. Когда его душа уйдет вслед за моей забудьте о войне. Ждите - и договаривайтесь с тем, кто наденет Железный Венец. Прощайте! Пусть наша встреча в Ирии будет нескоро... - Прощай, Кей! - Покотило поднял мех и вылил остатки вина в яму.- Да будет твой путь легким! - Да будет путь легким! - эхом отозвались усачи. Порыв ветра - и все исчезло: и тень, и темные тучи над головой. Несмело, робко засветилось звездное небо. Внезапно одна из звезд бесшумно скользнула к горизонту и сгинула, не оставив следа. - Хвала Дию, обошлось,- проговорил кто-то. Усачи зашевелились, в костер легла вязанка хвороста, и яркое пламя отогнало тьму. Покотило склонился над потерявшим сознание хлопцем, легко похлопал его по щекам и удовлетворенно кивнул: - Обойдется! Сомлел... - Сомлеешь тут! - охотно откликнулся кто-то.- И не страшно тебе, Покотило? - Страшно? - бродник присел к огню и протянул к пламени широкие ладони.- Не того нам бояться надо! Завтра же соберем Большой Круг... - Ласкини нет,- отозвался один из усачей.- Без него негоже... - Ласкиня? - Покотило усмехнулся и поправил длинный чуб.- Ласкине незачем возвращаться. Он и так на месте... А где сейчас Кей Сварг? Не в Коростене ли?
Глава первая Беглец Войчу разбудила боль - ныли зубы. Войчемир встал, поеживаясь от холода, и безнадежно взглянул на люк. Сквозь щели просачивался предрассветный сумрак. Начинался еще один день - такой же долгий и тоскливый, как и все прочие. Поруб иного и ждать нелепо. Холодный песок под ногами, сырые стены, затхлый воздух. И так день за днем - неделя, месяц, второй... Войчемир уже давно перестал шуметь, требовать, просить встречи с Рацимиром. Стало ясно - брат не придет. И никто не придет к нему, только стража - глухая и немая, зато зоркая и не знающая сна. Не будет даже суда, которого может требовать каждый Кеев подданный. Ничего этого не будет. Он, Войчемир сын Жихослава, останется здесь, в сырой яме. Ему будут приносить воду, жесткие заплесневелые лепешки и холодную похлебку. Брат не решился пролить его кровь кровь урожденного Кея, но отсюда ему не выйти. К голоду Войча притерпелся. В Ольмине, когда приходилось неделями блуждать по мрачным еловым чащам, гоняясь за вездесущей есью, кметам порой не доставалось даже лепешки. Конечно, есть хотелось, но не к лицу альбиру жаловаться на отсутствие калачей. Штаны приходилось все туже подвязывать веревкой, заменявшей пояс, да в животе порой что-то ныло, но в остальном жить было можно. Зато донимал холод. В первые две недели зябко становилось лишь под утро. На затем лето кончилось, и холод начал чувствоваться по-настоящему. Войчемир, все еще надеявшийся, что все это - страшное недоразумение, потребовал от своих стражей принести плащ, а еще лучше - теплое покрывало, но ответом было молчание. Вскоре он понял - плаща ему не полагалось, не полагалось даже соломенной подстилки. Опальный Кей не имел права на то, в чем не отказывали скотине. Бык или баран нужны своим хозяевам живыми и здоровыми. Он же, сын убитого Жихослава, нужен только мертвым. Когда под утро бревенчатый сруб стал покрываться инеем, у Войчи начали болеть зубы. Щека распухла, под десной скопился белый гной, а главное - боль, отпускавшая лишь на час-другой в сутки. Войчемир то и дело вспоминал рассказы Хальга о страшной болезни, называемой "скорбут", которой болеют далеко на полночи. Наверное, она начинается именно так. Остальное довершат холод, голод и время. Всего этого было хоть отбавляй. Войчемир не сдавался. Он пытался бегать по маленькому пятачку между сырыми стенами, вспоминал все известные ему приемы боя на мечах, в сотый и тысячный раз повторяя их каждое утро, но силы уходили. Второй месяц был на исходе, и Войча чувствовал, что скоро ему уже не бегать и не стоять на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16