Просто опасны.
– Конечно, опасны! – гудит дядя Капаней. – Пусть только кто сунется!
– Я не о том, – отец морщится, зачем-то трет щеку. – Мы все – я, ты, Полиник, Адраст, Тезей, Геракл – потомки богов. Так?
– Та какой я фотомок! – откликается дядя Полиник. – Сетьмая вода на финоградном сусле...
– Все равно. Нас даже называют героями. А какие мы герои? В каждом поколении – безумцы, калеки, просто больные...
Я совсем не понимаю папу. Да, мы все – потомки богов. И Сфенел, и Ферсандр, и даже Алкмеон с Амфилохом. Это – хорошо. Мы – герои!
– Какое-то... ядовитое семя. Геракл... Нет, не Геракл. Иолай, его племянник, сказал, что мы опасны для богов. Ладно, для богов – мы для людей опасны! Я думал, хотя бы Диомед...
– Нато бы к оракулу, – неуверенно предлагает дядя Полиник. – Жаль, Асклефий умер!
– Да иди ты со своими оракулами – басит дядя Капаней. – Ни приапа собачьего...
– Эй, здесь ребенок! (Это папа.)
– М-м-м... Ни пса они там не знают! Сидят у жертвенников, морды наели и каркают: «Воля богов! Воля богов!» Я бы всех этих пифий разложил бы на полянке и...
– Эй! (Это уже дядя Полиник.)
– М-м-м... И выпорол бы, чтобы людей не дурили и все идолы бы в костер кинул! Какие они боги? Засранцы приапо...
– Капаней!!!
(Это они оба – и папа, и дядя Полиник.)
– А пусть слушает! Слышишь, Диомед? Боги – они не боги! Они что, мир создавали? Человека создавали? Они пришли на готовенькое, расположились, как разбойники в чужом доме, и корми их! И деревяшкам кланяйся! А им все мало, проглотам. Овец мало – быков подавай! Быков мало – людей режь! Что, не так?
Глаза закрыты. Сейчас Зевс кинет молнию...
Сейчас!..
– А все потому, что мы их боимся. А чего их бояться?
– Потому что они сильнее!
Это папа. Я раскрываю глаза. Кажется, обошлось. Добрый Зевс не кинул молнию.
– Они сильнее. А если враг сильнее, ему надо платить дань. Что поделаешь...
И это папа?! Мой папа, который ничего не боится? На миг мне становится обидно за папу.
– Да не сильнее! – огромная ладонь дяди Капанея рассекает воздух. – Это мы – слабее. Вот Геракл. Взял Аполлона – и скрутил. И Таната скрутил! И Аида!
– Это сказки! – качает головой дядя Полиник. – Я его, Геракла, сфрашивал, когда он еще пыл... Ну, вы понимаете. С Аидом он не трался. Никто не может бороться с Гадесом.
– Потому что все мы – каждый за себя. А объединиться бы всем, таким, как ты, Ойнид. И я. И ты, Полиник. И даже Амфиарай. И Геракл. Да мы им!..
Молнии все нет. Кажется, Зевс простил дядю Капанея. Или просто не слышит? А может – испугался?
– Да ладно, чего скисли? – смеется дядя Капаней. – Все в порядке, только трусить не надо. А твой мальчишка, Ойнид, первым воином будет. Во всем Аргосе! Лучше тебя. И лучше меня!
Я снова краснею. Не каждый день такое услышишь. Сам дядя Капаней сказал!
И почему папа не рад?
– Как гофорит Эгиалей, латно, – дядя Полиник встает, почему-то смотрит на дверь. – Уедете в Тиринф – не страшно. Что Тиринф, что Аргос... А не офсудить ли нам, ребята, кое-что пофажнее? Фчера я получил фисьмо... письмо из Коринфа...
И меня выгоняют. Я снова удивляюсь – наверное, в сотый раз за этот вечер. Что они такого собрались обсуждать? Про дядю Амфиарая мне слушать можно, про оракулы можно. И про богов – тоже можно.
А про что нельзя?
* * *
Дядя Капаней часто ругает богов. И дядя Амфиарай тоже. Я, правда, не слыхал, и Сфенел не слыхал, но об этом все говорят. Только ругают по-разному. Дядя Капаней всех богов плохими словами называет, а дядя Амфиарай ругает Зевса. Из-за этого дядю Амфиарая никто не любит, хотя он Вещий. А дядю Капанея все любят – кроме дяди Амфиарая.
Почему так?
Папа не хочет мне объяснить. А маму я еще не спрашивал. Она так редко приходит! В следующий раз я ее обязательно спрошу.
Папа богов чтит. Не так, как дядя Полиник, но чтит. И я хожу в храмы. И жертвы приношу. И Сфенел тоже ходит, хотя его папа богов ругает. У нас в Аргосе полным-полно храмов! Только на нашей улице их четыре: храм Трубы (это мы его так называем, а вообще-то он храм Афины Победоносной), храм Тихи-Счастья, маленький храмик Арга и храм Елены.
Храм Елены – самый лучший. Елена – золотая. Она очень красивая.
Папа сказал, что он знает богиню Елену. Что богиня Елена живет в городе Спарте. Что там она еще красивее, чем в храме.
Папа еще сказал, что дядя Капаней знает богиню Елену лучше, чем он. Совсем хорошо знает. Я как-то спросил дядю Капанея об этом, а он взял меня за ухо и велел сказать, кто мне об этом сообщил. Но я папу не выдал! А дядя Хапаней почему-то покраснел. А потом извинился (за мое уxo) и сказал, что это все неправда, будто он знает ее, Елену, «совсем хорошо». Он богиню Елену просто знает. Он был в Спарте и молился ей. В храме.
За ухо я не обиделся, но так и не понял, отчего это дядя Капаней краснеет?
А еще у нас на улице есть Медный Дом. Его так называют, но это не дом, а подвал. Над ним раньше Палаты Данаи стояли. Я там не был. И папа не был. Говорят, там очень темно и страшно. В этом подвале родился ванакт Персей. Потом его в море бросили, а он Медузу Горгону убил.
Медуза тоже у нас похоронена. Только не на улице Глубокой, а за Лариссой, возле агоры. В городе очень-очень много могил. Я думал, что так и надо, но папа сказал, что могилы есть только в Аргосе. Во всех городах тех, кто умер, относят в некрополь, за стены. И в Микенах, и в Фивах, и в папином Калидоне. У нас тоже есть Поле Камней, но многих оставляют в городе. У нас даже есть могила, где лежат целых сорок человек сразу. То есть не человек, а голов. Ее так и называют – Сорокаголовая. Там лежат головы сыновей басилея Египта. А все остальное похоронено в Лерне, возле гидры.
Гидра живет в море. Некоторые говорят, что ее убил дядя Геракл, но у нас в городе все знают, что он убил маленькую гидру, а большая жива-здорова, и ее все боятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34