Филипп Мантуанский проглотил оскорбление и написал письмо Филиппу V. Принц сообщал, что хочет раскрыть его величеству государственную тайну, от которой зависит будущее испанской короны. В приписке же Гонзага указывал, что если его величество проявит к его сообщению такой же интерес, как и ее величество, то он вынужден будет покинуть Испанию, дабы не стать очевидцем печальных событий, к которым приведет нежелание их величеств выслушать его.
Король всегда и во всем советовался со своей первой женой. Этой привычке король не изменил и тогда, когда женился вторично, поэтому он не мог не известить о настойчивом просителе Елизавету Фарнезе. Королева предложила супругу отправить Гонвага вслед за его бывшим покровителем кардиналом Альберони. Только заступничество короля спасло принца от немедленной высылки из Испании.
Однако дерзость Филиппа Мантуанского произвела должное впечатление на королеву. Эта женщина любила сильных противников, ибо победа над ними была вдвойне сладка.
Итак, спустя два дня после отъезда Альберони Гонзага получил вожделенную аудиенцию. Их католические величества ожидали принца в тронном зале. Нахмуренные брови королевы не предвещали ничего хорошего.
– Сударь, неужели вы полагаете, что ваше итальянское происхождение дает вам право столь назойливо требовать у нас аудиенции?
– Если я считал своим долгом служить вашим величествам, будучи во Франции, – ответил Филипп Мантуанский, – то тем более естественно, что, прибыв в Испанию, принявшую меня в свои объятия, после того как я стал жертвой интриг регента и его окружения, я пожелал стать еще полезнее моему государю. Происхождение здесь ни при чем, мною движут лишь признательность и благодарность; теперь я подданный Испании, и интересы моего короля для меня столь же священны, как и для любого испанского дворянина.
И Гонзага, гордо вскинув голову, смело взглянул в лицо королеве, пытаясь понять, какое впечатление произвели на нее его слова. Убедившись, что он достиг желаемого, принц продолжал:
– Ступив на испанскую землю, я мог предложить ее королю только свою шпагу. Но кому нужна шпага воина в мирное время? Тут началась война, и я отправился на поле брани сражаться с врагами вашего величества.
– И теперь вы, разумеется, требуете вознаградить вас за сей подвиг? – презрительно спросил король.
– Да, сир.
– И какую же награду вы желаете получить?
– Разрешение оказать услугу вашему величеству. Я хотел это сделать еще два дня назад… но мне было отказано в этой милости.
Королева нахмурилась: она поняла, что принц снова пошел в наступление. Но Гонзага не внял предупреждению; он был уверен, что как только Елизавета Фарнезе услышит о похищении завещания, гнев ее мгновенно улетучится.
– Каким образом вам удалось проникнуть в некую государственную тайну, о которой вы намереваетесь нам сообщить? – спросил король.
– Это произошло совершенно случайно…
– А не зовется ли эта случайность – Альберони? – прервала его королева.
– Вы не ошиблись, ваше величество, – ответил Гонзага. – Точнее, случай предоставил мне еще одно доказательство измены Альберони.
– Вы были его другом…
– Я расстался с ним, как только он перестал быть достойным управлять Испанией. Возможно, кто-то и отважится обвинить меня в предательстве интересов дружбы, эгоизме и корысти… но я не стану отвечать этому человеку. У меня есть свой судия – моя совесть, и я следую ее призыву.
Речи Гонзага всегда отличались убедительным правдоподобием, особенно для тех, кто не знал, какой отъявленный мошенник и негодяй скрывается под личиной блестящего вельможи.
– С каждой минутой мои сведения теряют свою ценность. Если вы сомневаетесь в том, что я собираюсь поведать вам нечто действительно важное, я немедленно удаляюсь.
– Говорите, сударь, я вам приказываю, – произнес Филипп V.
Принц провел рукой по лбу, словно отбрасывая последние сомнения, и вновь окинул взором их королевские величества: по выражению лиц короля и королевы он понял, что те с нетерпением ожидают, что же он скажет. И когда Гонзага, наконец, заговорил, в зале воцарилась напряженная тишина, в которой слова принца звучали громче пистолетных выстрелов.
– Меня могут слушать все, ибо то, что я скажу, касается всей Испании… Известно ли вашему величеству, где сейчас находится завещание Карла II?
Вопрос Гонзага изумил присутствующих. Король и королева тревожно переглянулись.
– Завещание находится в моих покоях, в шкатулке, ключ от которой я всегда ношу при себе, – ответила королева, извлекая из складок платья маленький ключик на золотой цепочке.
– Шкатулка наверняка стоит на месте, – отрывисто произнес Гонзага, – но завещания в ней больше нет!
– А где же оно, по-вашему?
– Альберони увез его с собой… Вот, собственно, и вся моя тайна. Надеюсь, теперь вам понятно, почему я утверждал, что дорога каждая минута…
Дабы проверить истинность слов Гонзага, королева быстрым шагом отправилась к себе в спальню. Когда она вернулась оттуда, лицо ее было белее мела.
– Вы сказали правду, сударь, – объявила она. – Мы же были неправы, не желая выслушать вас раньше.
Гонзага стоял с гордо поднятой головой, наслаждаясь своей победой.
– Может быть, пока кардинал не пересек еще границу Испании, отправить за ним погоню? Документ спрятан у него на груди, под рясой.
Потрясенный Филипп V отдал надлежащее распоряжение. Нашлось немало добровольцев, готовых задержать кардинала, и через час взвод солдат в сопровождении дюжины идальго мчался к границе, имея приказ задержать Альберони, обыскать его и доставить во дворец все найденные при нем бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86