.. Расскажите мне, что происходило после того, как я ушла. Насколько я поняла, приходила какая-то женщина?
- Да, и ваш брат, видимо, заговорил, потому что она знала, где искать жемчужину. И если я смог, в свою очередь, эту даму выследить, то лишь благодаря полковнику Карлову, который! отвез вас и вернулся за мной. Это вы попросили его так сделать?
- Нет, но это вполне в его духе. Он старый ворчун, но ведь - русский человек, и его интересует все, что связано с Россией.
- Есть ли у вас хоть какие-то предположения насчет того, кто мог похитить Петра? И что это за женщина?
Маша пожала плечами - нет, никакого представления об этом она не имеет, - потом сказала:
- Мы ничего не знаем, но можете не сомневаться: мой отец; мои братья и я сама будем их искать и, с божьей помощью, найдем.
Она трижды по-православному осенила себя крестным знамением, потом снова принялась за чай.
- Но я думал, семья от Петра отказалась... - негромко произнес Морозини.
В мокрых от слез глазах сверкнула молния, не предвещавшая ничего доброго.
- Люди отказывались от него, пока он был жив, но смерть стирает все. Остается только то, что убит один из Васильевых, и убийцы должны заплатить за это собственной кровью. Понимаете?
- Да, понимаю... и, собственно, я пришел, чтобы отдать вам это.
Достав «Регентшу» из кожаного мешочка, в котором хранил ее, Морозини положил жемчужину на стол. Маша с минуту молча смотрела на драгоценность, но не протянула руки. Более того, она отшатнулась от стола.
- Мне ее не надо. Заберите обратно!
- Тем не менее по праву наследования она принадлежит вам.
- Какое там наследование? Петр ее украл.
- Нельзя украсть то, что брошено. Князь Юсупов увез с собой другие драгоценности, почему же он не взял жемчужину?
- Это его личное дело... Нет, мы не хотим ее брать. На ней кровь Петра, и она принесет нам несчастье.
- Она стоит целое состояние. Продайте ее!
- Продайте сами! В конце концов, это ваше ремесло, именно затем я вас разыскивала. Только деньги нам потом не приносите! Они будут такими же грязными, как и жемчужина. Морозини от удивления несколько минут не мог выговорить ни слова. Странная женщина! Отказывается от того, что другие сочли бы неслыханной удачей. И нельзя не признать в этом жесте величия, потому что Васильевы хоть и имеют успех, но небогаты.
- И как же мне в таком случае с этими деньгами поступить?
- А как хотите... Отдайте на благотворительные цели... или нет, лучше так: используйте их на то, чтобы обеспечить будущее мальчика, который, рискуя собственной жизнью, пытался помочь Петру. Дедушка старый, мальчик в любую минуту может остаться один. И тогда его ждет сиротский приют...
- Да, вот это в самом деле хорошая мысль...
Морозини встал, сунул в карман жемчужину и уже собирался откланяться, но Маша его удержала:
- Погодите еще минутку! Скажите, пожалуйста, та женщина, что приходила ночью... какая она из себя?
Альдо постарался как можно подробнее описать незнакомку, но певице этот портрет никого не напомнил.
- Мне это ни о чем не говорит, но я запомню ваше описание. Как бы там ни было, нам, может быть, еще придется встречаться. Полиция начала расследование.
- Я и без всякой помощи полиции рад буду вас увидеть... если вы позволите, - Альдо улыбнулся, и на замкнутом, горестном лице цыганки тоже показалась улыбка. - До моего возвращения в Венецию я обязательно снова приду в «Шехерезаду», чтобы услышать ваше пение...
Он поцеловал протянутую ему руку и направился к двери, но Маша снова его задержала:
- А вашему другу-антиквару, - она опять улыбнулась, на этот раз насмешливо, - скажите, чтобы не питал иллюзий насчет Варвары. Вчера она была с ним ласкова, потому что надо было отвлечь его от вас, но она помолвлена с одним из наших, его зовут Тьярко. Сейчас он в Венгрии, но скоро вернется и... и Тьярко такой, что всегда готов схватиться за нож...
Вспомнив чувственный танец прекрасной Варвары, Альдо подумал, что рядом с такой женщиной этому самому Тьярко, наверное, приходится везде расхаживать с ножом, и, наверное, в повседневной жизни это создает некоторые неудобства. Но, оставив свои соображения при себе, он ограничился тем, что пообещал поговорить с Жилем.
И выполнил обещание несколько часов спустя, когда они вместе ужинали в баре «Ритца». Вобрен твердо намеревался воздать должное икре, которую подавали в «Шехерезаде», а потому, не собираясь наедаться за ужином, предпочел бар, а не ресторан.
- Ты что - и впрямь собираешься ходить туда каждый вечер? - спросил Альдо, глядя, как его друг лениво отщипывает кусочки морского языка. - Ты погубишь свое здоровье, расстроишь дела, разоришься и, может быть, покончишь с собой, - а что толку?
- Убери свой хрустальный шар: насколько мне известно, ты никогда не был ясновидящим...
- Нет, но я хорошо осведомлен. Только для начала позволь тебя спросить: что ты делал вчера вечером, после того как я ушел из «Шехерезады»?
На время перестав терзать ни в чем не повинную рыбину, Жиль Вобрен поднял на друга безрадостный взгляд:
- Правду сказать, ничего особенно интересного. Варвара передала мне записку, в которой просила подождать ее у выхода. Я так и сделал, но она появилась ненадолго и только для того, чтобы сказать, что испытывает ко мне... большую, симпатию, ей хотелось бы познакомиться со мной поближе, но сейчас кое-что препятствует сближению.
- И вряд ли положение изменится к лучшему. Она говорила тебе о Тьярко?
- Это еще кто такой?
- Ее... жених, но я думаю, правильнее было бы сказать - ее любовник. Он венгр, временно отсутствует, но в остальное время разгуливает везде с ножом в зубах.
- Зачем?
- А ты как думаешь? Отелло рядом с ним, должно быть, выглядит робким подмастерьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21