— Кто вы такой? — спросил он.
— Меня зовут Терезий.
— Вы убили Марианну Ларуз?
— Нет, не я. Я убил остальных, и я видел, как Фостер прилаживает шланг к выхлопному отверстию своей машины, а затем протаскивает его в окно. Но я не убивал девушку из семьи Ларузов.
— Тогда кто это сделал?
Она была рядом. Я знал, что она здесь, чувствовал ее присутствие. Мне показалось, что Ларуз это тоже почувствовал, потому что я заметил, как его голова вдруг дернулась назад, как у раненого оленя. Его взгляд начал блуждать по деревьям, выискивая источник своего беспокойства.
— Я задал вопрос, — настаивал Киттим. — Кто убил ее?
Трое вооруженных людей появились из зарослей с обеих сторон от нас. Терезий тотчас бросил пистолет на землю, но я знал, что в его планы не входило отступать далеко от этого места. Двоих из этих людей я не знал. Третьим был Эллиот.
— Ты, кажется, не удивлен, что видишь меня, Чарли? — сказал он.
— Меня трудно чем-то удивить, Эллиот.
— Даже возвращением старого друга с того света?
— У меня было ощущение, что ты вскоре вернешься, — я слишком устал, чтобы демонстрировать свою злость. — Кровь в машине была милой деталью. Как ты собираешься объяснить свое воскресение? Чудом?
— Мы все подвергались угрозам со стороны какого-то бешеного негритоса, я сделал, то, что сделал, чтобы скрыться. В чем ты собираешься меня обвинить? В том, что полиция зря потратила время? В фальсификации самоубийства?
— Ты убил, Эллиот. Ты привел людей к смерти. Ты взял на поруки Атиса только для того, чтобы твои друзья смогли подвергнуть его пыткам и выяснить, что он знает.
Он вздрогнул:
— Твоя вина, Чарли. Если бы ты лучше делал свое дело и заставил его все рассказать, он, может, был бы сейчас жив.
Я содрогнулся. Он попал в самую точку, но я не собирался в одиночку нести вину за смерть Атиса Джонса.
— А Синглтоны? Что ты сделал, Эллиот? Ты сидел с ними на кухне, попивая их лимонад, и поджидал своих дружков, которые пришли и убили их, пока единственный человек, который смог бы их защитить, был в душе. Старик сказал, что на него напали оборотни, а полиция решила, что он имел в виду Атиса, пока не оказалось, что мальчишка умер под пытками. Но это был ты. Ты был оборотнем. Вы все были оборотнями. Посмотри, что в тебе осталось от самого себя, Эллиот, что от вас осталось. Посмотрите, во что вы превратились.
Эллиот вздрогнул.
— У меня не было выбора. Мобли все выболтал Бо-уэну по пьянке — правда, он в этом так и не признался — так что у Боуэна появилось кое-что против всех нас. Он воспользовался этим, чтобы заставить меня вызвать тебя сюда. Ну, а потом все это, — незанятой рукой он сделал жест, очерчивающий круг, имея в виду яму перед нами, топи, убитых мужчин, память об изнасилованных девушках, — все это стало происходить. Ты был хорош, Чарли, я должен это признать. Можно сказать, это ты привел нас всех к тому месту, где мы теперь. Ты сойдешь в могилу с чувством выполненного долга.
— Достаточно, — оборвал его Киттим. — Заставьте черномазого рассказать нам все, что он знает, и покончим с этим.
Эллиот поднял свой пистолет, указывая сначала на Терезия, потом на меня.
— Тебе надо было прийти на топи одному, Чарли.
Я улыбнулся ему:
— Прости, не смог.
В это мгновение пуля угодила Нортону прямо в переносицу и отбросила его голову назад с такой силой, что я, кажется, услышал, как хрустнула его черепная коробка. Люди по обе стороны от него почти не имели шанса среагировать: они тоже упали. Лишь Ларуз стоял, застыв от удивления. Но тут Киттим поднял свой пистолет, и я почувствовал, как Терезий толкает меня на землю. Раздались выстрелы — теплая кровь залила мне глаза. Я поднял голову вверх и заметил удивленное выражение лица Терезия перед тем, как он упал в яму, и глубоко внизу раздался громкий всплеск.
Я поднял его брошенный револьвер и побежал к кустам, ожидая, что один из выстрелов Киттима сразит меня в любой момент, но он в это время тоже пытался убежать. Я заметил краем глаза, как Ларуз скрывается за деревьями, а потом он исчез из вида.
Но только на минуту.
Он вновь появился, медленно пятясь от чего-то, находившегося среди деревьев. Я увидел, как она приближается к нему, облаченная в легкую ткань, — единственную одежду, которую могла носить, не испытывая мучительной боли.
Голову Мелии не покрывал капюшон. На черепе не было волос, все черты ее лица деформировались, словно слились в одно пятно, не имеющее ничего общего с прежней красотой. Только глаза оставались прежними, они сверкали из-под распухших век. Мелия протянула руку к Ларузу, и в этом жесте было что-то похожее на нежность, как будто отвергнутая возлюбленная в последний раз пытается коснуться мужчины, который повернулся к ней спиной. Ларуз издал сдавленный крик, потом отмахнулся от ее руки так, что у нее лопнула кожа. Инстинктивно он стал вытирать руку с выражением брезгливости об свою куртку, потом быстро пошел направо, стремясь обойти ее и спрятаться в лесу.
Но Луис вышел из тени и направил пистолет ему в лицо.
— Куда это ты пошел? — спросил он.
Эрл остановился и оказался между женщиной и пистолетом.
Потом она бросилась на него, они оба опрокинулись. Она оплелась телом вокруг него, когда они падали — он с криком, она молча — вниз, в темную воду. Мне показалось, что я вижу, как всплывает из-под воды ее светлая одежда, но потом они исчезли.
Глава 26
Мы пошли назад, к машине Луиса, но нигде не заметили следов Киттима.
— Теперь ты понимаешь? — спросил Луис. — Ты понимаешь, почему мы не можем позволить им уйти, не можем никого из них отпустить?
Я кивнул.
— Слушание по делу назначено через три дня, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122