– Это бабушка моего мужа.
Женщина снова повернулась к экрану компьютера.
– Ваша фамилия?
– Эмили Престон, – ответила Эмили. – Ее внук Коул – мой муж. Мы – единственные ее родственники. Мне сказали, что Коул приехал вместе с ней на «скорой».
Женщина чуть кивнула в сторону дверей и рассеянно нажала красную кнопку на своем столе со словами:
– Комната номер три, вторая слева.
– Спасибо!
Вне себя от волнения, Эмили открыла дверь под номером «три». Никакой кровати там не было, только пустое пространство на том месте, где она должна была бы быть. Коул сидел на синем пластмассовом стуле у дальней стены, поставив локти на колени и обхватив руками голову.
Эмили помедлила, сделала долгий медленный вдох, чтобы успокоиться, и только потом тихо позвала:
– Коул!
Руки мужчины взметнулись, словно в него выстрелили. Глаза Коула покраснели, темные ресницы слиплись от слез. Он проглотил подступивший к горлу ком, потер глаза и снова взглянул на нее.
– Где Ида?
– Ей делают компьютерную томографию, – сказал он, медленно вставая.
– Что случилось? – Эмили бросила свою сумку на другой стул и шагнула к нему. – Она упала?
Коул развел руки в стороны и, обняв ее, ответил:
– У нее был инсульт.
Прижавшись щекой к груди Коула, Эмили слышала и чувствовала, как тяжело и учащенно бьется его сердце.
– А врачи еще не определили, насколько это может быть серьезно? – спросила она, стараясь с ходу узнать как можно больше о здоровье своей дорогой подруги.
– Я ничего не знаю, Эмили, – ответил он напряженным голосом, теснее прижимая девушку к себе. – Ничего.
Она слегка высвободилась, чтобы встретиться с ним взглядом.
– А что тебе сказали Тим и Лэрри?
Нахмурившись, он задумался.
– А кто это?
– Тим и Лэрри – это работники «скорой помощи», которые приезжали за Идой и привезли ее сюда. Они сказали что-нибудь?
Коул отпустил ее и начал медленно ходить из угла в угол.
– Сейчас подумаю, – начал он. – Они вошли, осмотрели бабушку, спросили у меня, когда появились первые симптомы, а потом положили ее на носилки. Я не мог ничего сказать им точно, Эмили. Бабушка была в полном порядке, когда я вошел в дом сегодня утром. Потом она разбудила меня, ее речь была смазанной и замедленной, а одна сторона тела безжизненной…
– Ты смог сказать им примерное время, прошедшее между этими двумя ее состояниями?
– Я сказал, что часа два. Но, честно говоря, не знаю точно. Я не посмотрел на часы перед тем, как лег.
Эмили пыталась вспомнить поминутно все, что делала сегодня утром, в надежде точнее определить, сколько времени ушло на то, чтобы вызвать к Иде помощь. Коул произнес еще более напряженным, чем раньше, голосом:
– Боже, Эмили, я не представляю, как она смогла добраться до моей комнаты в таком состоянии… Господи, какой же я негодный внук!
– Коул, – твердо сказала Эмили, – не твоя вина в том, что Иду настиг удар.
– Да? Хочешь, поспорим?
Прекрасно понимая, что никакие доводы и логика тут не помогут, Эмили решила задать дурацкий вопрос:
– Ты ведь не выбросил коробки с адресами ее просителей, правда?
Он улыбнулся. Искренне. Но улыбка быстро померкла.
– Она нашла те бумаги о домах престарелых в кармане моего пиджака. И это не доставило ей радости. Давление, видимо, подскочило. – Он взъерошил свои волосы. – Господи, ведь ты предупреждала меня, а я тебя не послушал!..
– Ну, если ты, конечно, не вытащил чемоданы Иды и не начал паковать ее вещи, не думаю, что тебя можно считать причастным к ее инсульту.
– Нет, – сказал он, качая головой. – Я сказал только, что вариант с домом престарелых – это то, что нам нужно когда-нибудь обсудить. Теперь я понимаю, что мне не следовало говорить этого.
Эмили села на пластмассовый стул.
– Неужели тебе всегда было присуще такое обостренное чувство вины? – спросила она, снова наблюдая за его хождением из угла в угол.
– Здешний доктор вообще мало что сказал, – вновь заговорил Коул. – Просто провел два быстрых теста на рефлексы, проверил глаза и сердце, и они рысью увезли ее отсюда.
– Ну, по крайней мере, не галопом, – сказала Эмили. – Вот это было бы плохо. А Ида находилась в сознании?
Коул кивнул.
– Бабушка помахала мне рукой, когда они везли ее на компьютерную томографию. Она что-то сказала, но ее речь была так смазана, что я не понял ни слова.
– Никто не говорил, сколько времени занимает эта процедура?
– Нет. Никто мне ничего не говорил, Эмили.
В глазах Коула застыло отчаяние.
– Так вот. У меня есть для тебя небольшая новость… – начала Эмили.
Коул замер на месте и в упор посмотрел на девушку.
– Ты же не можешь сообщить мне, что беременна. Как ты могла узнать так скоро?
Господи, полное отсутствие логики! Для промышленного магната его реакция на «небольшую новость» никуда не годилась.
– Нет, я не беременна, – успокоила она его. – Но на случай, если кто-нибудь здесь тебя спросит, я – твоя жена.
Коул уставился на девушку в недоумении.
– Мне пришлось представиться миссис Престон, чтобы меня пропустили сюда, – объяснила Эмили. – Допускаются только близкие родственники. Наверное, мне надо было сказать, что я тоже внучка, но это не приходило мне в голову до сих пор.
Он кивнул. Очень-очень слабо, очень-очень медленно…
– Спасибо, что пришла.
– Я примчалась, как только услышала, что Иде вызвали «скорую». И останусь здесь до тех пор, пока буду тебе нужна.
– А как же твоя бригада кровельщиков?
– К моему удивлению, они сказали, что делали такую работу сотни раз и им не нужно от меня никакой помощи. Я была поражена.
Он улыбнулся.
– Вы неподражаемы, Эмили Рейне.
– Да, знаю, – ответила она. – Ты говорил мне это прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31