Немедленно.
– А что дальше?
– У меня не так много друзей, тем более таких, кому я могу доверять, а у тебя они есть. Назови ему кого-нибудь из них, скажем, одного из твоих приятелей-лекарей, которых пациенты срочно вызывают по телефону... Скажи Дэвиду, чтобы он связался с ним, когда будет в безопасности. Дай ему пароль.
– Пароль?
– Господи Боже, Мо, пошевели мозгами! Какой-нибудь псевдоним: Джонс или Смит...
– Это довольно распространенные фамилии...
– Тогда Шикльгрубер или Московиц – какая тебе больше нравится! Просто скажи, чтобы он дал нам знать, где находится.
– Понятно.
– Теперь беги отсюда и не вздумай отправляться домой!.. Сними номер в «Брукшире» в Балтиморе под именем... Мориса, Филиппа Мориса. Я навещу тебя там попозже.
– А ты что собираешься делать?
– То, от чего с души воротит... Поставлю мою трость где-нибудь в сторонке и куплю билет на эти паршивые «горы». Никто не станет искать там калеку. Я уже заранее готов наложить в штаны, но это – единственный способ переждать опасность, даже если мне придется кататься на этих проклятых штуковинах всю ночь... А теперь беги отсюда! И поскорее!

* * *

По проселочной дороге, бегущей на юг меж холмов Нью-Гемпшира к границе Массачусетса, несся фургон. Его вел долговязый человек, его резко очерченное лицо было напряжено, на скулах ходили желваки, а ясные светло-голубые глаза горели яростью. Рядом с ним сидела его необыкновенно привлекательная жена, рыжеватый оттенок золотисто-каштановых волос которой был еще заметнее при свете огоньков на приборной доске. Она держала на руках ребенка, восьмимесячную девочку, на заднем сиденье спал еще один малыш – белокурый мальчик лет пяти, от резких толчков его защищал складной поручень. Их отцом был Дэвид Уэбб, профессор востоковедения, а когда-то один из печально известной, наводящей ужас «Медузы», легендарный Джейсон Борн, наемный убийца.
– Мы ведь знали, что когда-то это должно случиться, – сказала Мари Сен-Жак-Уэбб, уроженка Канады, экономист по образованию, однажды спасшая жизнь Дэвида Уэбба. – Это был вопрос времени.
– Это безумие! – тихо сказал Дэвид, стараясь не разбудить детей, но даже шепот выдавал его напряжение. – Ведь все было спрятано, соблюдена строжайшая секретность архивов и все эти прочие дерьмовые предосторожности! И как только они умудрились найти Алекса и Мо?
– Мы не знаем пока, но Алекс наверняка захочет разузнать. Лучше Алекса никого нет, ты же сам говорил...
– Теперь Алекс меченый – можно считать его без пяти минут мертвецом, – мрачно перебил ее Уэбб.
– Ты слишком торопишься, Дэвид. Он – лучший из всех. Ведь это твои слова?
– Единственный раз он не был лучшим – в Париже, тринадцать лет назад.
– Потому что ты был лучше...
– Нет! Потому что я не ведал, кем я был, а он действовал, исходя из старых сведений, что я вообще ничего не знаю об этом чертовом деле. Он-то был убежден, что это был как раз я, а я не знал самого себя, поэтому и не мог действовать в соответствии с его сценарием... Он по-прежнему – самый лучший: это он спас нам обоим жизнь в Гонконге...
– Значит, ты со мной согласен: мы – в надежных руках.
– Что касается Алекса – да, а вот Мо – совсем другое. Этот прекрасный, но и несчастный человек – уже труп. Они схватят его, а потом выпотрошат!
– Он скорее сам отправится в могилу, чем расскажет о нас кому-то...
– У него не будет выбора. Они накачают его амиталом, после чего на магнитофонной пленке будет записана вся его жизнь. Потом они убьют его и явятся за мной... за всеми нами: потому-то ты с детьми и поедешь на юг – далеко на юг. К Карибскому морю.
– Я отправлю их, дорогой. Но сама не поеду.
– Прекрати! Мы ведь договорились, когда родился Джеми. Вот почему мы обосновались здесь и чуть ли не с потрохами купили твоего младшего брата, который теперь присматривает за нашими владениями... Он чертовски преуспел в этом. Теперь мы с тобой владеем половиной процветающей гостиницы на острове, о котором никто ничего не слышал до тех пор, пока этот канадский проныра не приводнился там на гидроплане.
– Джонни всегда был напористым парнем. Папа как-то сказал, что он способен больную телку продать как племенного бычка, и никто не станет смотреть, все ли у нее на месте.
– Самое главное, что он любит тебя... и детей. Я рассчитываю, что этот дикарь... Не обращай внимания, я доверяю твоему брату.
– Доверяй моему братцу, но следи за дорогой, ты проскочил поворот к бунгало.
– Вот черт! – вскрикнул Уэбб, тормозя и давая задний ход. – Завтра ты, Джеми и Эдисон вылетаете из аэропорта Логан. Прямиком на остров!
– Мы еще обсудим это, Дэвид.
– Тут нечего обсуждать. – Уэбб дышал глубоко и равномерно и, наконец овладев собой, задумчиво проговорил: – Я бывал здесь раньше.
Мари взглянула на мужа: его внезапно ставшее безучастным лицо освещалось тусклым светом лампочек приборной доски. То, что она увидела, испугало ее куда больше, чем призрак Шакала. Это был не Дэвид Уэбб, велеречивый профессор-гуманитарий. Рядом с ней сидел человек, который, как они оба надеялись, навсегда исчез из их жизни.

Глава 2

Александр Конклин крепко сжал трость, когда, прихрамывая, вошел в конференц-зал в здании Центрального разведывательного управления в Лэнгли (Вирджиния). Он оказался перед длинным, впечатляющим своими размерами столом, за которым могли свободно разместиться человек тридцать. Сейчас за ним сидели только трое, во главе стола – седовласый директор ЦРУ. По-видимому, и он, и его заместители не особенно радовались возможности увидеться с Конклином. После прохладных приветствий, вместо того чтобы занять стул рядом с одним из замов слева от директора ЦРУ, очевидно предназначенный для него, Конклин отодвинул стул в противоположном конце стола, сел и с громким стуком прислонил к стулу трость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38