“Все мужчины — предатели!” Понимаете, что я имею в виду?— Женщины — тоже, — напомнил я. — Джеки Лоррейн была равноправным партнером, не забывайте.— Полагаю, не с точки зрения Антонии.— А по-моему, вы приписываете дочке много такого, что ни в коей мере не соответствует истине. Сколько лет прошло со смерти вашей жены?— Она не умерла, я с ней развелся... — Он вновь принялся посасывать пустую трубку. — Знаете, на свете нет большего глупца, чем муж, влюбленный в собственную жену. Так вот, я узнал, что она целых три года путалась с другим... — Он невесело засмеялся. — Три года! И, будь оно все проклято, это творилось буквально у меня под носом!— Где она сейчас?— Не имею понятия. Все это было очень давно, почти двадцать лет назад. Конечно, тогда дело обстояло совсем по-другому. У меня не было ни денег, ни перспектив. Говорят, будто первый роман всегда бывает автобиографическим, и моя первая пьеса не явилась исключением. Я взял за основу свою женитьбу и предательство супруги и описал ее в форме чуть иронической исповеди. И представьте, эта пьеса прославила меня как драматурга и сделала богатым. Возможно, мне следует благодарить бывшую жену?— Кто знает? — глубокомысленно изрек я и поспешил туда, где оставил машину, предоставив Кендаллу и дальше философствовать в свое удовольствие. * * * У Фредди Хоффмана нашелся приятель-бухгалтер, как я и рассчитывал, но у меня ушел почти час на то, чтобы разыскать его и убедить, что Рейф Кендалл с лихвой заплатит за срочный вызов и проверку гроссбухов. Я стоял рядом, пока парень звонил Кендаллу и обо всем договаривался, а тот, тщетно пытаясь скрыть ликование, обещал, что мистер Хиллан будет ждать его.В конечном счете я добрался домой уже около шести, то есть день практически подходил к концу.Ровно в половине седьмого раздался звонок в дверь. Я пошел открывать не без некоторых опасений, но, увидев в глазок симпатичную блондинку, мигом излечился от всех своих страхов, настежь распахнул дверь и широко улыбнулся.— Как раз вовремя, Сэнди Гиббс! — похвалил я. Сегодня она надела белое шифоновое платье с двумя гофрированными воланчиками от ворота до подола, не достигавшем трех дюймов до колен. Но волосы остались того же пшеничного цвета, а губы — столь же манящими. Она подарила мне вежливую улыбку, но, когда мы оказались в гостиной, мигом посерьезнела, уселась на кушетку и закинула ногу на ногу. Подол приподнялся еще на три дюйма, и я пожалел, что с нами нет поэта, а то он сочинил бы что-нибудь душещипательное о ее коленках. Но, поразмыслив, я все же решил, что, к счастью, и поэт, и его приятель-актер успели очухаться и благополучно отбыли домой. Эта пара отнюдь не способствовала бы установлению контакта между мною и потрясающим оперативником из детективного агентства Трушмана.— Как насчет стаканчика? — спросил я не подумав, скорее по привычке.— Вам же известны мои взгляды, мистер Холман? — укоризненно заметила она.— Да, верно... — Я глубоко вздохнул. — Никакого панибратства... Ну что ж, начинайте рапорт.Она вытащила из сумочки записную книжку и быстро перелистала странички:— Боюсь, у меня мало информации для вас. Боулер вышел из квартиры сегодня в десять утра, явился в офис через двадцать минут и пробыл там до десяти минут второго. Потом он отправился в ближайший бар, один посидел там полчаса и вернулся обратно. Пару часов я потратила на то, чтобы расспросить в доме о его друзьях-приятелях. Ответ был всегда один и тот же: таковых не имеет. Соседи считают Боулера человеконенавистником, потому что он не желает перемолвиться ни с кем ни единым словечком. С четырех я опять дежурила у конторы. Боулер ушел с работы в пять и поехал прямиком домой. Конец донесения. — Закрыв записную книжечку, она вздохнула.— Его офис? — поинтересовался я.— Тоже в Западном Голливуде. Не совсем дыра, но нечто близкое.— Каким бизнесом он занимается? Куплей-продажей белых рабов?— Полагаю, можно это назвать и так. — Она кивнула. — Боулер — творческий агент.— Кто-кто?— Творческий агент. Вот только не знаю, есть ли у него клиенты. В том здании много других офисов, поэтому я не имела возможности определить, приходил кто-нибудь из многочисленных посетителей к Боулеру или нет.— Подождите, подождите... — простонал я, хватаясь за телефон.Фредди Хоффман не ответил по домашнему номеру, поэтому я перезвонил ему в контору. Хрипловатый голосок, окрашенный фрейдистскими обертонами, протянул:— Офис мистера Хоффмана.— Вы все еще сидите у него на коленях? — полюбопытствовал я.— Ах, это вы? — презрительно спросила она. — Могу сказать вам одно, мистер Холман: вы единственный в своем роде!— Неужели? — скромно переспросил я.— Точно, — фыркнула она. — Кому еще пришло бы в голову пытаться подглядывать по телефону?Небольшая пауза, и я услышал голос Хоффмана.— Неужели ты совсем не спишь и не прекращаешь работать? Ну почему ты меня все время дергаешь? — жалобно произнес он.— Один важный вопрос, Фредди. Ты знаешь агента по имени Макс Боулер?— Да.— И что скажешь о нем?— Боулеру цена тридцать центов, — задумчиво ответил Фредди. — Прежде было двадцать, но недавно он немного вырос. Раздобыл пару стоящих клиентов, каковых ничуть не заслуживает.— Кого, например?— Ну... — Я почти слышал, как Хоффман шевелит мозгами. — Во-первых, Джонни Фоули. Потом этот певец, как бишь его фамилия? Да, Лид Хевен, и еще, конечно, Хелен Кристи.— Ты хочешь сказать, — я даже поперхнулся, — что Боулер — агент Хелен Кристи? И ты знал об этом, когда я звонил тебе сегодня утром?— Разумеется.— Так почему же, черт возьми, ты не сказал мне тогда?— Ты меня не спросил, — последовал резонный ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39