Повернув кресло спинкой к нам, он взгром
оздился на него и возбужденно обратился с этой импровизированной кафед
ры к собранию, состоявшему всего из трех слушателей.
Ц Итак, добрые мои, дорогие, Ц начал Песка (он всегда говорил «добрые мои
, дорогие», когда хотел сказать «мои достойные друзья»), Ц слушайте меня!
Пробил час, и я расскажу мои новости Ц я наконец могу говорить.
Ц Слушайте, слушайте, Ц сказала матушка одобрительно.
Ц Мама, Ц шепнула Сара, Ц сейчас он поломает наше лучшее кресло!
Ц Я вернусь в прошлое, чтобы оттуда воззвать к благороднейшему из смерт
ных, Ц продолжал Песка, яростно указывая на меня из-за спинки кресла. Ц К
то нашел меня мертвым на дне морском (из-за судороги), кто вытащил меня нав
ерх? И что я сказал, когда я вернулся к моей жизни и одежде?
Ц Гораздо больше, чем требовалось, Ц ответил я очень сердито, ибо, когда
он затрагивал эту тему, малейшее поощрение вызывало у профессора потоки
слез.
Ц Я сказал, Ц настаивал Песка, Ц что моя жизнь принадлежит моему другу
Уолтеру до конца дней моих и что я не успокоюсь, пока не найду случая сдела
ть нечто для Уолтера. И я не мог обрести покой до сегодняшнего дня. Сегодня
, Ц завопил маленький профессор, Ц неудержимое счастье переполняет ме
ня с головы до ног и льет через край! Клянусь честью: нечто наконец сделано
, и мне осталось сказать одно только слово: правильно, все хорошо!
Необходимо заметить, что Песка гордился своей (по его мнению) истинно анг
лийской речью, внешностью и образом жизни. Подцепив несколько общеупотр
ебительных слов, непонятных ему, он щедро разбрасывал их где придется и н
анизывал одно на другое в восторге от их звучания.
Ц Среди лондонских светских домов, где я преподаю мой родной язык, Ц то
ропливо продолжал профессор, не давая себе передышки, Ц есть один в высш
ей степени светский, на площади Портленд. Вы знаете, где это? Да, да, разумее
тся, конечно. В прекрасном доме, дорогие мои, живет прекрасная семья: мама
Ц толстая и красивая, три дочки Ц толстые и красивые, два сына Ц толстые
и красивые, и папа Ц самый толстый и красивый из всех. Он могучий купец и к
упается в золоте. Когда-то красавец, но теперь у него лысина и два подборо
дка, и он уже не красавец. Но к делу! Я преподаю дочкам язык божественного Д
анте. И, помилуй меня господь, нет слов, чтобы передать, как труден божеств
енный Данте для этих трех хорошеньких головок! Но это ничего, все зреет во
времени Ц чем труднее, тем больше уроков, и тем лучше для меня. Правильно!
Но к делу! Представьте себе, что сегодня я занимаюсь с тремя барышнями как
обычно. Мы вчетвером у Данте в аду Ц на седьмом круге. Но не в этом дело: все
крути одинаковы для толстых и красивых барышень. Однако на седьмом круг
е мои ученицы застряли, и я, чтобы вытащить их, цитирую, объясняю и чуть не л
опаюсь, багровея от бесплодных усилий, когда в коридоре слышится скрип с
апог и входит Золотой папа, могучий купец с лысиной и двумя подбородками.
А вы, наверно, уже сказали про себя: «Громы небесные! Песка никогда не конч
ит!»
Мы хором заявили, что нам очень интересно. Профессор продолжал:
Ц В руках у Золотого папы письмо. Извинившись, что житейскими мелочами о
н мешает нашим адским изысканиям, он обращается к трем барышням и начина
ет, как и все англичане, с огромного "О". «О мои дочки, Ц говорит могучий куп
ец, Ц я получил письмо от моего друга мистера...» Имя я забыл, но это неважн
о, мы еще к нему вернемся. Да, да, все правильно, хорошо! Итак, папа говорит: «Я
получил письмо от моего друга мистера такого-то, он просит меня рекоменд
овать учителя рисования к нему, в его имение». Клянусь честью! Когда я услы
шал эти слова, я был готов броситься к нему на шею, если бы мог до нее достат
ь, чтобы прижать его к сердцу! Но я только подпрыгнул на стуле. Я сгорал жел
анием высказаться, но прикусил язык и дал папе кончить. «Может быть, вы зна
ете, Ц говорит этот крупный богач, помахивая письмом, Ц может быть, вы зн
аете, мои дорогие, какого-нибудь учителя рисования, которого я мог бы реко
мендовать?» Три барышни переглянулись и отвечают (конечно, начав с неизм
енного «О!»): «О нет, папа, но вот мистер Песка...» Услышав свое имя, я уже не мо
г больше сдерживаться Ц мысль о вас, мои дорогие, бросается мне в голову,
я вскакиваю как ужаленный, обращаюсь к могучему купцу и говорю, как типич
ный англичанин: «О дорогой сэр, я знаю такого человека! Наилучший и наипер
вейший в мире учитель рисования! Рекомендуйте его сегодня, а завтра отпр
авляйте его туда со всеми потрохами». (Еще один чисто английский оборот!)
Ц «Подождите, Ц говорит папа, Ц он англичанин или иностранец?» Ц «Анг
личанин до мозга костей», Ц отвечаю я. «Порядочный человек?» Ц говорит п
апа. «Сэр! Ц говорю я (ибо этот последний вопрос возмутил меня, и я переста
л обращаться с ним запросто). Ц Сэр! Бессмертное пламя гениальности пыла
ет в груди этого англичанина, а главное, оно пылало и в груди его отца». Ц «
Пустяки, Ц говорит этот Золотой варвар-папа, Ц бог с ней, с его гениально
стью, мистер Песка. Нам, в нашей стране, не нужна гениальность, если она не и
дет об руку с порядочностью, а когда они вместе Ц мы рады, очень рады! Може
т ли ваш друг представить рекомендации?» Я небрежно помахал рукой. «Реко
мендации?! Ц говорю я. Ц Господи боже, ну конечно. Груды рекомендаций! Сот
ни папок, набитых ими, если хотите». Ц «Достаточно одной или двух, Ц гово
рит флегматичный богач. Ц Пусть пришлет их мне со своим адресом. И подожд
ите, мистер Песка. Прежде чем вы пойдете к вашему приятелю, я вам передам к
ое-что для него».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34