..
– Ага… – безразлично бормотнул я.
– Так, может, я не вовремя? – Ее руки застыли на лацканах куртки.
– Вовремя… – пробурчал я.
Машеус повесила куртку на крючок и вопросительно посмотрела на меня.
Я молча кивнул и направился в комнату. Девчонка по следовала за мной и, увидев сидящего в кресле Пашеньку, обрадованно воскликнула:
– Отлично!
– Да? – повернулся я к ней. Она радостно покивала. Тогда я указал ей на второе кресло, а сам отправился на кухню за табуреткой для себя и бокалом для Машеуса.
Правда, когда я вернулся, она уже прихлебывала конь як из моего бокала. Я подсел к столу и, обращаясь к Маше, кивнул на Пашеньку:
– Видишь типа? Явился ко мне и заявляет, что хочет вернуться в Кинию.
– Я тоже хочу… – спокойно произнесла Машеус.
– Вот как? – снова удивился я. – А тебе-то это зачем? Машеус бросила на меня долгий взгляд, содержавший вную жалость к моим мыслительным способностям, и мол ча покачала головой. В ее ушах посверкивали знакомые изумруды в серебре, словно удивляясь тому, насколько мужчины могут быть тупыми.
– Да он тоже хочет, – кивнул в мою сторону уже за пьяневший Паша, – только сомневается в своих колдовс ких способностях.
Машеус бросила в мою сторону еще один жалостли вый взгляд и потребовала:
– Но попытаться ты все-таки можешь?!
Она втянула своим курносым носиком запах согрев шегося коньяка, пригубила из бокала темной жидкости и, покатав ее во рту, проглотила. После чего зажмурила глаза и на выдохе произнесла:
– Если ты не сможешь этого сделать, то этого не смо жет сделать никто…
– Поэтому он и боится! – кивнул головой пьяный ис полнитель роли хоббита. – Если у него не получится, ника кой надежды не останется, а для него лучше крошечная надежда, чем полная уверенность в своей никчемности.
И в этот момент я понял, насколько прав Паша. Этот недоделанный Фродо словно заглянул в глубину моей души и высказал то, что я сам боялся сказать даже себе самому!
“Вот зараза мохноногая!” – мелькнула в моей пока еще трезвой голове беззлобная мысль, и я тут же поймал себя на том, что думаю о Пашеньке как о хоббите из рода Мохноногов.
Я снова поскреб свой давно не бритый подбородок и поднял взгляд на своих друзей. Оба они молча рассматри вали меня, дожидаясь достойного ответа на Пашино заме чание. Пока я придумывал этот ответ, в прихожей снова раздалось настойчивое дребезжание звонка, и мои собу тыльники в один голос поинтересовались:
– Ты кого-нибудь ожидаешь?!
Я молча пожал плечами, выражая недоумение, и по шел в очередной раз открывать дверь.
Как вы, наверное, сами догадываетесь, за дверью сто ял Элик Аббасов, сжимая в своем пудовом кулачке безза щитный полиэтиленовый пакет.
– Я по делу! – произнес он, как только моя физионо мия появилась в проеме открывающейся двери, и попер на меня всей своей массой, ни минуты не сомнева ясь, что я немедленно уступлю ему дорогу.
Я действительно посторонился в основном из-за про снувшегося любопытства: а что такое скажет немногослов ный Душегуб в обоснование своего желания вернуться в Кинию?
Элик зацепил курточку на крючок и молча, не огляды ваясь на хозяина квартиры, направился прямиком в ком нату. Увидев находящихся там персонажей, он ничуть не удивился, а пробурчал нечто вроде “прекрасно” и извлек из своего пакетика… бутылку “Ахтамара”, вызвав уважи тельный взгляд всей нашей троицы, три здоровенных ли мона и коробку шоколадных конфет.
Ну а я, естественно, поплелся на кухню за очередным бокалом и последней табуреткой.
Оставшаяся табуретка была колченогой, и перед ее упот реблением требовалась тщательная настройка одной из но жек, чтобы в самый неожиданный момент не оказаться на полу. Так что мне пришлось несколько задержаться на кух не, а в это время в комнате уже слышался звон бокалов. Когда я вернулся к своим друзьям, они, похоже, уже клюк нули по одной и Паша вещал собравшимся, как его гени альное исполнение роли пьяного капитана в пьесе господина Коляды “Дураков по росту строят” потрясло об щественность города Судогды Владимирской области.
– Вы не поверите, – тряс Паша ладошками перед соб ственной физиономией, – но когда я упал третий раз, зал просто взорвался аплодисментами и тут же началась драка!..
И тут он как-то сник и горько пробормотал:
– Но лучшая моя роль – это все-таки Фродо Сум никс…
Я пристроился к столу и подсунул свой пустой еще бокал поближе к Элику. Тот набулькал мне до половины и после того, как я пригубил этот нектар богов, неожиданно заявил:
– Нам всем необходимо вернуться в… ну туда… назад! – и Элик оглядел компанию внимательным трезвым взглядом, словно хотел убедиться, что мы его правильно поняли.
Мы его правильно поняли. Машеус энергично тряхну ла головой, Паша икнул и выдал: – Ну!..
Я хмыкнул, улыбнулся и тоже подтвердил понимание:
– В нашем разговоре появилась свежая струя. Все пре дыдущие ораторы говорили, что хотят вернуться… туда… Но сейчас мы услышали слово “должны”! Пусть докладчик объяснит, сколько и у кого я занимал…
– Занимал?.. – не понял Элик.
– Ну если я кому-то должен, значит, я у кого-то за нял! – пояснил я свое требование.
– Тебе не хватит коньяку? – совершенно не к месту поинтересовалась Машеус.
– Я же в свое время не ограничивал вас в пиве?! – тут же огрызнулся я в ее сторону. Наверное, я сделал это слиш ком резко, Машеус неожиданно покраснела, хотя ей это было совсем несвойственно.
– Я поясню, кому и сколько мы должны, – перевел разговор на прежние рельсы Элик, – только вы внима тельно послушайте меня.
Он снова оглядел нас строгим взглядом, даже Пашень ка подтянулся и чуть протрезвел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25