Райделл высказал предположение, что эта наша беседа тоже кое-чего стоит, а я не счел нужным возражать и вручил ему, его приятелю и клерку по десять долларов каждому. Райделл попытался потребовать еще, но ничуть не обиделся, когда я решительно отказал ему.— По телевизору парней показывают, — сказал он, — которые оставляют по двадцать долларов то там, то здесь, сорят деньгами налево и направо, хотя никто ничего и не говорит им толком. Может, где-то и есть такие?— Они спустили все свои деньги, — объяснил его друг, — прежде чем успели добраться сюда, в наши трущобы. А этот господин не таков, он знает цену деньгам.Я прошел пешком весь Бродвей из конца в конец, но только один раз мне представился случай заплатить деньги. Почти сразу же мне удалось получить конкретную информацию, так что определенный прогресс был явно налицо. Теперь я точно знал, где он жил в Нью-Йорке до двадцать четвертого августа. Я узнал также, что Мотли выдавал себя за другого, а из этого следовал вывод, что он был нечист на руку — зачем честному человеку представляться вымышленным именем?Что было еще более важно — я установил, что по сделанному Галиндесом портрету действительно можно было узнать Мотли. Правда, прическа его оказалась более короткой, однако за это время волосы могли успеть отрасти. В принципе он мог завести бакенбарды или отпустить усы или бороду, но скорее всего не сделал этого, так как через шесть недель после освобождения еще не пытался отпустить их.Когда я завершил обход Бродвея и вернулся к «Бреттон-Холлу», ноги мои налились свинцовой тяжестью. И неудивительно — я исходил мили, разговаривая об одном и том же с многими десятками людей, и в подавляющем большинстве случаев толку от этого — как будто с деревом разговариваешь. Только один раз мне улыбнулась удача в тот день; ну что же, для меня это было в порядке вещей. Когда собираешься заняться подобным сбором сведений — полицейские называют это «стучаться в двери», — нужно быть готовым к тому, что девяносто пять процентов усилий — и это при самом благоприятном стечении обстоятельств — будет потрачено впустую, и только пять дадут какой-нибудь результат. Ну что же, без девяноста пяти не добраться до пяти. Это напоминает стрельбу по уткам из дробовика — почти все дробинки пролетают мимо цели, зато хоть одна, но попадет почти наверняка. А из «двадцать второго калибра» попасть практически невозможно — цель мала, а небо вокруг нее необъятно.На автобусе я добрался к себе в отель, поднялся в номер и первым делом включил телевизор. Сражались две школьные команды; вокруг игрока одной из них царило небывалое оживление, и каждый его прорыв встречался дикими криками болельщиков. Я рухнул на диван и вскоре понял, из-за чего такая суета. Парень был белым и к тому же огромных размеров — вполне подходящих, чтобы играть в профессиональный баскетбол. Что-то подсказало мне, что лет через десять его счет в банке будет существенно превышать мой.Постепенно я провалился в сон, но вскоре меня разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, я отключил звук телевизора и поднял трубку.Звонила Элейн.— Привет, любимый!.. — прощебетала она. — Я тебе раньше звонила, но мне сказали, что тебя нет дома.— Мне не оставили никакой записки.— Я не просила ее оставить, мне только хотелось поблагодарить тебя, и все. Ты просто чудо, хотя, наверное, тебе все наперебой говорят это.— Нет, далеко не все, — ответил я. — Сегодня мне пришлось переговорить с многими десятками людей, и ни от одного из них я не услышал ничего подобного. Большинство из них не сказали мне даже того, что я сам хотел услышать.— Чем ты занимался?— Нашего друга разыскивал. Нашел отель, в котором он жил целый месяц после того, как освободился.— Где это?— На какой-то из западных девяностых улиц. Называется отель — «Бенджамин Дэвис»... Сомневаюсь, чтобы ты захотела бы туда с кем-то зайти.— А если все-таки захочу?— Лучше не стоит. Портрет наш оказался вполне пригодным, даже просто отличным — это самое важное, что мне удалось установить сегодня.— Оригинал у тебя?— Он все еще нужен тебе?— Конечно. Слушай, что ты делаешь сегодня вечером? Ты не мог бы его занести?— Я сегодня уже столько отшагал, просто ноги отваливаются.— Распухли, наверное?— И к тому же мне надо идти на собрание, — добавил я. — Я позвоню тебе потом, если будет не слишком поздно. А может, и приду, если ты захочешь.— Отлично!.. — сказала Элейн. — Слушай, Мэтт, это было так замечательно...— Да, ты права.— Ты всегда такой романтичный? Должна сказать, что я вполне оценила это.Положив трубку, я опять включил звук. Игра близилась к концу, так что я определенно проспал довольно долго. Теперь уже азартом сражения и не пахло, но я все-таки досмотрел ее до конца, а затем спустился вниз перекусить.С собой я прихватил стопку портретов Мотли и пачку визиток в палец толщиной, так что, перекусив, сразу отправился в деловую часть города. Посетив отели и жилые дома в Челси, я двинулся в Виллидж, специально рассчитав время, чтобы успеть на наше собрание, которое на этот раз проводилось на Перри-стрит. В зал набилось человек семьдесят, хотя он мог вместить от силы половину, и все сидячие места были заняты — можно было только стоять, да и то в тесноте. Однако несмотря на это, собрание получилось интересным, а во время перерыва я смог найти свободный стул.Закончилось оно в десять, и я посетил еще несколько притонов — «По коням!» на Кристофер, «Чаквагон» на Гринвич, а также пару полулегальных кабаков на Вест-стрит. Обычно здесь царила атмосфера мрачноватого уюта, но теперь, с наступлением эпохи СПИДа, я с удивлением обнаружил, что обстановка в них значительно переменилась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82