Теперь я узнала правду.Вот этими фотографиями она меня и держала.Сказала: и в самом деле фотографии родителей у неё спрятаны, и она покажет их мне и даже совсем отдаст, если я это заслужу. Тётку свою я знала прекрасно, знала, что ложь стала её второй натурой, что она патологическая врунья, но в данном случае мне так хотелось увидеть лица моих мамы и папы! А эта… эта… многие годы в ответ на мои просьбы показать хоть какую-нибудь фотографию родителей твердила, что ни одной не сохранилось. Теперь же призналась, что, однако, сохранились… Значит, надо заслужить…И я старалась заслужить. Как минимум, раз в неделю навещала тётку и делала для неё все на свете: оплачивала её счета своими деньгами, выискивала мастеров для починки сантехники и всего прочего в этом разваливающемся доме, терпеливо выслушивала жалобы на здоровье, злословие обо всем и обо всех, покупала лекарства, прибирала в квартире. И каждый раз меня утешала мысль, что вот кончу — и уйду к себе, ведь я же здесь больше не живу. Возможно, со временем моя ненависть к тётке немного бы ослабела, если бы сама тётка не постаралась её разжечь вновь.Первый раз в своей жизни я осмелилась на каникулах поехать к морю, и меня наказали за это, хотя я и предупредила, что уезжаю на три недели. Ах так, я её не послушалась? И вот, когда по возвращении я пришла к тётке, она мне заявила: раз я осмелилась поступить вопреки её воле, значит, мне не очень нужны родительские альбомы. Ей они тоже не нужны, выходит, незачем их хранить, вот она один из них и сожгла. И в качестве доказательства предъявила мне обгорелый остаток переплёта. Я не убила её на месте, хотя мне и очень трудно было от этого удержаться. Потом, поразмыслив, пришла к выводу, что она опять врёт, по своему обыкновению. Во-первых, где бы она сжигала альбом? Не на газовой же плите.А во-вторых, не станет она уничтожать того, что может принести ей пользу.Я немного успокоилась, но пережить тогда мне пришлось здорово. Если бы я знала, где она прячет родительские альбомы, отняла бы их у неё силой.Но я не знала, а искать их в тёткиной квартире, заполненной всяческим хламом под самый потолок, — безнадёжное дело. Ненависть к тётке закаменела во мне, как гранит.Вот почему я сделала то, что сделала. * * * — Боже милостивый! — дрожащим от волнения голосом произнёс Януш. — Как ты могла такое отмочить?!Он поджидал меня в моей квартире и выскочил в прихожую, услышав, как я ключом открываю замок. Взял у меня из рук сумку, помог снять плащ и повесил его на вешалку.Поскольку все мои мысли были о последней квартире, которую я только что осмотрела и за которую заплатила очень солидный задаток, я, естественно, сразу же подумала об этом задатке. Разумеется, не было никакой уверенности, что квартира понравится моей канадской тётке, и тогда плакали мои денежки, ведь платила я своими, а как-никак пятнадцать миллионов на дороге не валяются. Потом до меня дошло — Януш не мог знать о задатке, я ещё ни словечка о нем не вымолвила. Тогда чего же он?…— Ты о чем? — удивилась я.— Болек узнал тебя по описаниям свидетелей, но не был уверен, и на всякий случай сначала обратился ко мне. Это ты была в том доме, на улице Вилловой?Тут я сразу все вспомнила. И в самом деле, была…Мы с Янушем уже вошли в кухню, и я пыталась зажечь газ русской зажигалкой для газовых плит. А эта чёртова штуковина была с придурью: то нормально зажигала газ, то капризничала, и приходилось горелку откручивать на полную мощность.Позабыв о газе, я повернулась к Янушу.— Езус-Мария, и в самом деле! Ты имеешь в виду те трупы на Вилловой?Вспомнив о газе, я отвернулась от Януша и поднесла зажигалку к горелке. Могучим взрывом газа мне чуть не опалило брови и ресницы. Я быстренько поставила на газ пустой чайник, спохватилась, сняла его и налила воду, поставила снова на горелку, потом сняла и вместо чайника поставила кастрюлю с гуляшом. Януш молча ждал, пока я покончу со всеми этими нервными манипуляциями.Покончив с манипуляциями, я села на стул и потребовала:— Ну, рассказывай! Уже что-то известно?Обойдя стол кругом, он сел напротив.— Как тебе только пришло в голову сбегать? Ведь тебя же там видели. Неужели не понимаешь, что тем самым вызываешь подозрения?— Глупости! — сердито сказала я.После целого дня беготни в поисках квартиры для тётки я жутко устала, очень проголодалась, а главное — была жутко вздрючена из-за всех этих переговоров с владельцами квартир, большого задатка, ну и, конечно, из-за дурацкого положения, в которое угодила с теми трупами.— Меня же там никто не знает! — раздражённо продолжала я. — И вообще не понимаю, при чем тут я? С чего мне убивать двух совершенно незнакомых людей? Крыша, что ли, поехала у твоего Болека?Януш спокойно возразил:— Как видишь, не поехала, он сразу тебя распознал по описаниям свидетелей. Что ты там делала? Давай рассказывай, а потом я уже тебе кое-что проясню…Помешивая гуляш, я принялась ему рассказывать обо всем, что увидела в проклятой квартире на Вилловой. Сняла кастрюлю с газа, приготовила салат, разложила по тарелкам еду и поставила на стол. Трупы трупами, но есть хотелось по-страшному. К сожалению, аппетита они мне не отбили.Януш с наслаждением втянул носом запах мяса, вздохнул, достал забытые мною вилки и сказал:— Похоже, нож уже не понадобится. Ну ладно, садись ешь, а я тебе расскажу, что там происходило… * * * По звонку анонима на Вилловую приехала патрульная машина. Два сотрудника полиции поднялись на лифте на четвёртый этаж, толкнули незапертую дверь и вошли в квартиру. Через минуту они вышли. Один из них спустился вниз, а второй опёрся на перила лестницы и закурил сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81